В клубах бериллиевой пыли
Токсичные отходы заброшенного киевского предприятия представляют потенциальную угрозу здоровью жителей столицы.
Киевляне еще долго будут расплачиваться за те экологически опасные производства, которые в советские годы бездумно натыкали прямо посреди жилых кварталов. Ни для кого не секрет, что столица Украины буквально напичкана складами токсичных отходов и предприятиями, использующими потенциально опасные вещества. Причем после всех кризисов ни у кого нет денег ни на утилизацию, ни хотя бы на вывоз за пределы городской черты всевозможных токсинов.
При перечислении наиболее вредных для проживания мест Киева традиционно вспоминаются цехи бывшего завода «Радикал» в Дарнице, под которыми было разлито несколько тонн ртути, использовавшейся когда-то для производства каустической соды. Многие знают и о столичном хладокомбинате, где в свое время произошел выброс аммиака, и о хранилищах радиоактивных отходов на предприятии «Радон» в Пирогово. Военные еще могут упомянуть склады боеприпасов в поселке Коцюбинском — аналогичные тем, что взрывались в свое время в Новобогдановке и под Артемовском.
Намного меньше горожане знают о складе высокотоксичного бериллия, размещенном на бульваре Вернадского, посреди Академгородка.
Сам по себе Академгородок — уникальная часть столичной застройки. Это по-своему полностью автономный микрорайон, в котором расположены институты Академии наук и дома ее сотрудников. Здесь же находятся филиал Центральной научной библиотеки, спорткомплекс «Наука», академический гараж, даже своя котельная. Ныне все это хозяйство (кроме спорткомплекса) — в ветхом состоянии.
Но даже на этом фоне здания бывшего завода «Запад» выглядят более чем депрессивно. Старый забор, на котором лишь изоляторы напоминают о том, что здесь когда-то были провода под напряжением, корпуса с выбитыми окнами, пыльная и безлюдная проходная, где нужно долго стучаться в окно, чтобы отозвался вахтер, — все это свидетельствует о том, что предприятие умерло. Впрочем, расположение «Запада» — в глубине промзоны, между двором Института металлофизики и районной котельной, — свидетельствует, что его при постройке старались по возможности спрятать от любопытных глаз. Главный инженер завода Николай Тищенко связывает такую секретность с тем, что завод когда-то выполнял заказы военно-промышленного комплекса СССР.
Спасение утопающих…
«В свое время предприятие «Запад» было филиалом Ленинградского конструкторского бюро, занимавшегося, в частности, проектированием подводных лодок, — рассказывает главный инженер. — Бериллий заинтересовал конструкторов тем, что, будучи в полтора раза легче алюминия, в то же время оказался прочнее многих специальных сталей. Насыщение бериллием поверхности стальных деталей повышало их коррозионную стойкость. Кроме того, он использовался в ракетной технике и в ядерной промышленности, где из него изготовляли отражатели и замедлители нейтронов. Союз распался, лаборатория оказалась за рубежом и перестала проявлять интерес к своему дочернему предприятию, отказавшись принимать на свой полигон остатки металла.
В 2000 году мы вместе с главным управлением по вопросам чрезвычайных ситуаций КГГА разработали «Календарный план работ по ликвидации бериллиевого загрязнения объектов и территории», на реализацию которого ушло около 900 тысяч гривен, в результате чего на сегодняшний день собрано, как предполагают специалисты, более 90% всего металла. Вся пыль, вся плитка из цехов, все инструменты, соприкасавшиеся с бериллием, были собраны в контейнеры, которые больше десяти лет стояли на территории завода, под открытым небом посреди жилого микрорайона. Сейчас они хранятся в так называемом пункте временного хранения. Это, разумеется, не специально построенное или оборудованное здание. Под пункт хранения приспособлен один из бывших заводских цехов — самый сухой и лучше всех сохранившийся после свертывания производства».
«Запад» — завод пенсионеров
Николай Тищенко уже давно пенсионер, как и все, кто остался работать на предприятии «Запад», которое фактически ничего не производит. Их задача — наблюдать за тем, как сохраняются контейнеры, ведь кроме них в Украине никаких других специалистов по работе с бериллием нет.
«Мы-то как раз очень хорошо знаем, насколько токсичен этот металл, — продолжает свой рассказ Николай Дмитриевич. — Вернее, для людей опасен не сам бериллий, а пыль, содержащая его микрочастицы. Такая пыль обладает аллергическим и канцерогенным действием, раздражает кожу и слизистые оболочки, вызывает дерматозы, пневмонию и опухоли в легких, часто — со смертельным исходом. Коварство металла в том, что заболевание может возникнуть через 10—15 лет после прекращения контакта с бериллием. После закрытия института большое количество пыли оказалось разбросанным в цехах предприятия. Смешавшись с мусором в цехах, где демонтировали оборудование, он стал крайне опасен».
Об угрозе бериллиевой пыли говорят и сотрудники соседнего (расположенного через забор) Института проблем материаловедения им. Францевича НАН Украины. Председатель профсоюзного комитета института Дмитрий Щур, давно борющийся за вынесение токсичного мусора за пределы Киева, вспоминает, как когда-то его коллеги приходили «шабашить» на «Запад».
«О том, что последствия работы с этим металлом могут проявиться через много лет, сознательно умалчивают, — говорит Дмитрий Викторович, — а мне этот факт известен не понаслышке. В свое время сотрудники нашего института тоже отправлялись за «длинным рублем» в бериллиевый центр. Кроме высоких зарплат, год работы там засчитывался за три. Но мало кто мог выдержать там более года. У людей начинались серьезнейшие проблемы со здоровьем, многие сотрудники уже умерли. Примерно десять лет назад мы измеряли содержание бериллиевой пыли в районе бульвара Вернадского. Оно было намного выше нормы. Думаю, несмотря на все дезактивационные работы, этот уровень сохраняется и сегодня. Да, мне известно, что практически все внутренности заводских корпусов собраны в контейнеры, но ведь пыль ни в какие контейнеры не упакуешь. Смешно говорить о герметичности бывшего технологического корпуса. Если раньше в это здание запрещалось заходить без специальной защитной одежды, то ныне оно полностью заброшено, с выбитыми стеклами и трещинами в стенах».
Среди 111 контейнеров
С Николаем Дмитриевичем идем осматривать контейнеры с бериллием. Большие черные металлические ящики, приблизительно три на три метра, поставлены в несколько рядов в холодном помещении с тусклыми лампочками, лужицами воды на полу и проводами пожарной сигнализации. Если не знаешь, какая гадость спрятана в контейнерах, можно подумать, что ты на обычном складе. А в соседнем помещении находятся цехи, в которых еще теплится жизнь: немолодые уже мастера работают за расточным станком, говорят, самым большим в городе. Интересуемся у мастеровых: не страшно возле целой горы отравы?
«Да мы же сами работали на «Западе» во времена его расцвета, — говорит фрезеровщик Иван Макаренко, — в том числе и с бериллием. И с техникой безопасности знакомы не понаслышке. Мое помещение я очищал сам — в настоящих скафандрах собирали мельчайшие пылинки, поэтому за чистоту здесь я спокоен. Хотя контейнеры, конечно, нужно отсюда убирать, не дай Бог, разгерметизируется хоть один из них. Бериллий легкий, ветер разнесет его частицы по городу за несколько дней. При этом медики, скорее всего, не смогут правильно диагностировать такое редкое заболевание, как бериллиоз, приняв его за тяжелую форму ОРЗ».
Назад мы выходим через заброшенные цехи завода. По сути это уже даже не цехи — просто голые стены, с которых сбили и вынесли все, включая проводку и плитку: когда-то все это соприкасалось с бериллиевой пылью и упаковано теперь в контейнеры. Санпропускник, в котором когда-то переодевались в служебную одежду, просто разрушен. Какие-то подозрительные ямы зияют в полу.
«В городе знают о бериллиевой проблеме, но не решают ее, так как не существует мест захоронения такого типа токсичных отходов, нет единого мнения, куда же их вывозить, — говорит Николай Тищенко. — Не каждый местный совет захочет иметь возле себя такой склад. А пока государственные мужи не согласовали, куда же вывозить металл — то ли в чернобыльскую зону, то ли в заброшенные шахты, то ли еще куда-либо, — Кабинет Министров еще в 1998 году предписал временно хранить отходы все на том же предприятии «Запад». Понятие «временно», как видим, продолжается уже второй десяток лет. А ведь бериллий — крайне токсичный элемент, предельно допустимая концентрация пыли или паров которого в воздухе составляет всего 0,001 мг/м3. Определить его присутствие в воздухе можно только с помощью специальной химической лаборатории, которая сейчас не имеет денег даже на реактивы».
Что дальше?
Если все-таки что-то произойдет и бериллиевая пыль окажется на городских улицах, кто за это будет отвечать? В главном управлении по вопросам чрезвычайных ситуаций КГГА ответственным за хранение отходов называют руководство того же предприятия «Запад».
«Распоряжение Кабинета Министров о складировании бериллиевых отходов на территории бывшего завода никто не отменял, — говорит начальник главного управления Виталий Пшеничный, — да и для «Запада» хранение отходов — единственная форма деятельности. Да, бериллий — это вещество, относящееся к первому (наивысшему) классу опасности, но именно поэтому вывезти его куда-то и закопать нельзя, нужна отработанная технология захоронения и постоянный мониторинг могильника. Так как таких технологий в Украине нет, есть решение вывезти контейнеры за пределы Украины. На это из экологического фонда выделено 14 миллионов гривен, ведутся переговоры о том, чтобы отправить токсичный металл в Чехию. Интерес к украинскому бериллию уже проявила чешская компания KOMPRAFIN, имеющая опыт обращения с опасными отходами. Возможно, решение найдем уже до конца года. Что касается нынешних условий хранения отходов предприятия «Запад», то они вполне удовлетворительны: контейнеры запаяны герметично, никаких утечек или случаев разгерметизации за последние годы там не было».
И все же жители Академгородка не очень доверяют заверениям официальных чиновников. Как уже отмечалось, люди здесь живут специфичные, многие с высокими научными степенями. Например, один из активистов кампании за вывоз из столицы бериллиевого мусора, доктор биологических и доктор медицинских наук Геннадий
Дмитриевич Бердышев. Он уверяет, что каждая новая городская власть обещает вывезти токсичный мусор, но вскоре забывает о своих намерениях. «При этом является недопустимой ситуация, когда посреди мегаполиса находятся тонны бериллиевой пыли. Как бы ни были они герметично упакованы, все равно представляют потенциальную угрозу, ведь, по большому счету, там металла достаточно для того, чтобы убить пол-Киева», — говорит он.
