Обыкновенный героизм
Бывший начальник связи авиаэскадрильи, флагманский воздушный стрелок-радист, кавалер ордена Красной Звезды, двух орденов Отечественной войны II степени, ордена Богдана Хмельницкого живет в Луганске на улице с символическим названием — «Имени 30-летия Победы».
Павел Никонишин родился в июле 1923 года в городе Старо-Константинов Хмельницкой области. Свой фронтовой путь начал младшим лейтенантом в августе 1944 года, а закончил 10 мая 1945-го в звании гвардии лейтенанта. Победу, можно сказать, встретил в воздухе, во время одиночного полета из г. Обер-Глогау до Праги с задачей докладывать штабу об отходе противника. Командиром экипажа был майор В. Сулев — Герой Советского Союза.
— Павел Николаевич, вы не любите рассказывать о войне. Почему?
— Родные знают, что я не умею и не люблю говорить о войне перед диктофоном или телекамерой, школьниками, молодежью, на собраниях… Понимаете, не мое это, тяжело, что ли… Вот иногда мне говорят, что я — герой, близким это приятно. Ну какой же я герой? Воевал, как все…
— Ваш первый боевой вылет состоялся в 1944-м… Каким он запомнился «зеленому» младшему лейтенанту? Ведь вам исполнился только двадцать один год…
— Тогда я еще не понимал, что такое война и боевой вылет, страха почти не испытывал. А вот когда почувствовал запах гари, услышал выстрелы зениток, понял, что это не шутки — наш самолет могут сбить, а нас отправить на тот свет. Просто повезло: тот вылет прошел без «мессеров»…
— Вы летали на отечественных самолетах? Каким было соотношение военной авиации у советских и немецких войск?
— Мы летали на американских самолетах «Бостон-5». Для того времени — это мощные машины с хорошим вооружением. Их было два варианта: тяжелый — с четырьмя пушками впереди, двумя мотогондольными пулеметами, спаркой у воздушного стрелка-радиста и пушкой у стрелка. Легкий вариант имел два пулемета впереди, а остальное вооружение — как у тяжелого. В 1944-м наше преимущество в воздухе было подавляющим. Многократно…
— Какие обязанности были у вас — начальника связи авиаэскадрильи, флагманского воздушного стрелка-радиста?
— При подходе к цели я должен был связаться с радиостанцией наведения. Иногда поступали ложные команды немецких радистов, например: «Идите на запасную цель!», «Не бомбите, там свои!» и другие. Мне же срочно требовалось с помощью пароля установить правдивость информации, на это отводилось две-три минуты, так как бомболюки были открыты и били немецкие зенитки… Если летели «мессеры», я корректировал огонь стрелков-радистов и стрелков. Обязательно включал фотоаппарат, иначе бомбометание не засчитывалось.
— Какой боевой вылет особенно запомнился?
— В январе сорок пятого мы бомбили нефтеперегонный завод в г. Горлице. Наших истребителей прикрытия встретили три «мессера» — завязался бой. Один «мессер» вырвался из боя. Спасаясь, он вклинился в наш строй… Стал ниже фюзеляжа нашего самолета, между ведущим и ведомым. У нас не было стрелка, в предыдущем бою его ранили осколком зенитки. Этот эпизод длился несколько секунд: я хорошо видел немецкого летчика буквально в двух метрах — вспотевшего, с бегающими глазами, в салатовом подшлемнике. Потом его самолет благополучно ушел с правым переворотом вперед, со снижением…
В конце войны за два сбитых над городами Крейцепорт и Чоп «мессера» я получил две тысячи рублей, которые тут же сдал на восстановление народного хозяйства.
— Некоторые политики и ученые пытаются провести ревизию той страшной войны и Великой Победы, многие факты и события поставить под сомнение. Что вы можете сказать, в частности о том, насколько грамотным было командование советской авиацией?
— К попыткам переписать историю Великой Отечественной отношусь категорически отрицательно, как и мои друзья-фронтовики, родные и близкие мне люди. Конечно, там есть неизвестные и неоднозначные страницы, но их нужно «перечитывать» деликатно и объективно, без политики и амбиций… Что касается командования авиацией, могу сказать однозначно: оно было в достаточной степени грамотным.
— Соответствует ли внимание государства к ветеранам их вкладу в победу, лишениям и потерям?
— Лично я значительной помощи не ощущаю, а мои родные и близкие и вовсе считают ее «никакой»… Ежемесячно покупаю лекарства в среднем на четыреста гривень.
Санаторий мне не положен, так как имею льготную выслугу тридцать лет и календарных — двадцать два, а нужно иметь календарных двадцать пять лет. Не долетал…
Но буду несправедлив, если не скажу, что ощутимой является скидка в семьдесят пять процентов за оплату коммунальных услуг. И за это спасибо…
— После окончания войны вы проходили службу в Киевском, Приморском, Забайкальском военных округах, заочно окончили Московский университет искусств и стали… художником.
— Я любил рисовать с детства. Рос без матери, воспитывался в одном из киевских интернатов, там мне привили любовь к творчеству и искусству. Сейчас у меня много свободного времени, и я рисую картины для своих родных.
— Ваши пожелания фронтовикам и всем читателям газеты?
— Во-первых, спасибо за возможность высказаться — через газету это я делаю впервые, так уж получилось… А пожелание простое: добра и мира, благополучия и здоровья. Верьте в лучшее!
А еще… Почти в каждой семье найдутся книги о Великой Отечественной, фотографии родных фронтовиков, тех, кто был в тылу… Пересмотрите их, почувствуйте то время и нашу Победу!..
— С праздником вас, Павел Николаевич!
