Баланс между крайностями
Василий Васильевич Леонтьев родился в Мюнхене, а умер в Нью-Йорке. И все же в большей степени он — советский экономист. Имя ученого сегодня неразрывно ассоциируется с его главным детищем — моделью межотраслевого баланса. И хотя открытие получило признание уже после отъезда автора из СССР, родом оно из его юности.
О практической значимости одной теории
Концепция межотраслевого баланса была разработана в 1923—1924 годах в СССР. А в 1930-е годы Василий Леонтьев нашел для нее удобный инструментарий — аппарат линейной алгебры. Межотраслевые связи ученый предложил описывать матрицей, элементы которой характеризуют соотношение между выпуском продукции одной отрасли и затратами продукции всех остальных, участвующих в обеспечении этого производства (отсюда и второе название — метод «затраты–выпуск»). Таким образом, планируемый объем выпуска продукции какой-либо отрасли должен быть скорректирован — с учетом того, что часть ее уйдет на обеспечение нужд других отраслей.
Наивысшее научное признание ученый получил в 1973 году — тогда его модель межотраслевого баланса была удостоена Нобелевской премии по экономике. Однако как практик Василий Леонтьев был востребован намного раньше. В годы Второй мировой войны в статусе консультанта по экономическому планированию военно-воздушных сил США он моделировал с помощью МОБ экономику Германии — это давало ответ на вопросы о выборе целей американских ВВС. А в «приложении» к народному хозяйству СССР модель подсказывала американскому руководству, сколько и какой продукции поставлять в рамках ленд-лиза.
Небуржуазные настроения буржуазной семьи
Василий Леонтьев рос в Петрограде в зажиточной семье. Отец — профессор экономики, мать происходила из рода состоятельного одесского торговца. Перед появлением сына на свет семейство Леонтьевых отправилось в Мюнхен, в одну из лучших клиник, однако уже через три недели новорожденного крестили на родине, в Спасо-Преображенской церкви.
В этой семье каким-то чудным образом уживались противоположные настроения. Жили они в доме деда, владельца ситценабивной фабрики. В то же время Леонтьев-старший был ярым приверженцем марксизма: и теоретически — его докторская диссертация была посвящена экономическому положению рабочих в России, и практически — выступал организатором забастовок на… семейной фабрике! Вслед за отцом и Леонтьев-младший подростком проникся революционными настроениями. Хотя, возможно, причиной тому было любопытство и авторитет среди сверстников, который давало участие в митингах.
Однако воспитание Леонтьев-младший все-таки получил в лучших дворянско-буржуазных традициях — до четырнадцати лет им занимались мать и репетиторы. Знакомство с советской школой было непродолжительным и весьма формальным: ради аттестата Василий завершал среднее образование в 27-й советской единой трудовой школе. Об уровне подготовки молодого человека красноречиво говорит тот факт, что на социально-экономическое отделение факультета общественных наук Петроградского университета Василий Леонтьев был зачислен в возрасте 15 лет.
Счастливая несчастливая случайность
Несмотря на промарксистские взгляды, отношения молодого человека с новой властью не складывались. Первое «знакомство» состоялось в 1919-м — тогда семье Леонтьевых было «предложено» освободить занимаемый дом в течение 24 часов. Позже силы мало-помалу подтачивали регулярные визиты в Петроградское ЧК: студенту Леонтьеву неоднократно приходилось объяснять следователям подоплеку своих неортодоксально марксистских воззрений, высказываемых им в спорах с однокурсниками. Но последней каплей стал запрет на публикацию статьи в «Анналах». «Это была статья о казуальном и нормативном подходах в науке, страшно далекая от политики, от идеологии, — напишет он позже. — Я понял, что здесь наукой невозможно будет заниматься. А работа моя — для меня главное в жизни… Я решил уехать».
И начались многочисленные письма — с просьбой разрешить выезд из страны. Аргументация — необходимость продолжения учебы. Но разрешения не давали. Одновременно у Василия Леонтьева обнаружили саркому. Тогда доводы изменились — он стал просить выезда в связи с необходимостью лечения. И «добро» дали — все равно скоро умрет. «Когда я уезжал, мне врач дал баночку с удаленной костью, — писал ученый. — В Германии исследовали ее и сказали, что это не саркома, и я остался живой. Так что мне саркома очень помогла. Согласитесь, она не многим людям помогает».
Надеждам молодого и талантливого экономиста было суждено осуществиться. Он продолжил изучать экономику в Берлине, и вскоре за диссертацию «Круговорот экономики» ему присвоили докторскую степень. А потом пришло признание. Сначала — приглашение в Китай, где Леонтьев в качестве советника министра железных дорог проектировал оптимальную сеть путей сообщения и грузоперевозок страны. Потом — переезд в США, создание, а затем и руководство Институтом экономического анализа, работа консультантом в ООН. В 1961-м ученый избран доктором Брюссельского, в 1972-м — Парижского университета; в 1968-м стал кавалером французского ордена Почетного легиона, в 1985-м — японского ордена Восходящего солнца… Но, наверное, одной из самых дорогих наград для восьмидесятипятилетнего нобелевского лауреата стало получение скромного по мировым меркам титула — почетного доктора его родного Ленинградского университета.
