Рыцарь «царицы наук»

Высшая для ученого честь — неформальное признание его заслуг в виде «именного» научного результата. С течением лет многое другое — должности, звания, награды — забывается. Имя автора остается всегда.

Один из самых известных отечественных математиков, академик НАНУ, лауреат Ленинской и Государственной премий Владимир Марченко таким результатом похвалиться может. Им выведено уравнение математической физики, благодаря которому удалось решить так называемую обратную задачу квантовой теории рассеяния (оно позволяет восстановить форму потенциала атомного ядра по результатам рассеяния налетающих на него элементарных частиц). В мировой научной литературе за ним закрепилось название «уравнение Марченко».

А не так давно на общем собрании Национальной Академии наук Украины «за выдающиеся успехи в области функционального анализа и математической физики» ученому вручили высшую награду НАНУ — Золотую медаль имени В.И. Вернадского.

— Владимир Александрович, как вы оцениваете сегодняшнее состояние науки в мире и в Украине в частности?

— Думаю, наука осталась такой же, какой была всегда. Конечно, сейчас она находится в более незавидном положении. Во-первых, потому что резко сократилось финансирование (причем не только у нас, но и за рубежом). А вторая проблема, на мой взгляд, в том, что накопленных наукой материалов настолько много и их так часто используют, что интерес многих людей переключился на чисто прагматические вопросы. Конечно, и это очень важно. Но при этом количество интересующихся фундаментальной наукой в сравнении с прикладной, видимо, все же уменьшилось. А без развития фундаментальных исследований прогресс невозможен.

— А каково состояние современной математики и той ее области, в которой работаете вы?

— Математика как наука сейчас переживает период зрелости. А когда я начинал, многие ее области только зарождались. Сего­дня мои математические интересы достаточно разнообразны. Это, к примеру, теория усреднения для дифференциальных уравнений, теория случайных матриц, нелинейные уравнения, связанные с обратными задачами.

Основная проблема сего­дняшней математики — создание аппарата, с помощью которого можно было бы достаточно глубоко исследовать нелинейные уравнения с различных точек зрения. Если с линейными давным-давно все понятно — какие существуют сложности и как их преодолевать, то с нелинейными уравнениями дело обстоит не так. Это очень непростые вопросы, и серьезного прорыва здесь пока не наблюдается.

— Ваши научные интересы лежат только в области математики?

— Создаваемый нами математический инструментарий обычно применим к гораздо более широкому кругу проблем. Приведу конкретный пример. «Уравнение Марченко», как его сего­дня называют, выведенное еще в 1955 году, относилось к ядерной физике и физике элементарных частиц. Во второй половине 60-х появилось новое научное направление — физика солитонов, сейчас бурно развивающееся. Солитоны (от лат. solus — единица) — уединенные волны в средах различной физической природы, сохраняющие неизменными свою форму и скорость при распространении. Они наблюдаются в твердых телах, плазме, магнетиках. Но исторически первыми изучались и наиболее понятны для непосвященных солитоны на поверхности воды (к числу которых относятся и печально известные грозные цунами). Оказалось, что уравнение, выведенное мною для совершенно иных задач математической физики, интегрируется в физику солитонов.

Сейчас меня интересует обратная задача теории колебаний для дискретных систем. Простейший пример таких систем — шарики, связанные между собой пружинками. В реальной природе к условно дискретным системам можно отнести, например, сложнейшие нейронные цепочки нашего головного мозга. Я пытаюсь моделировать такие, казалось бы, бесконечно далекие друг от друга объекты с помощью дифференциальных уравнений.

Конечно, обратные задачи практически всегда сложнее прямых. Образно говоря, обратную задачу можно уподобить «обстукиванию» некоего «черного ящика». Стуча по его стенкам, прислушиваясь к прохождению и отражению звука, мы пытаемся реконструировать содержимое, понять, что находится внутри. Не всегда эта задача может быть корректно решена до конца, тогда как прямую задачу — описать прохождение звука через известный объект — решить значительно проще. Но, согласитесь, работать со сложными задачами гораздо интереснее.

— Нуждается ли, на ваш взгляд, в реформировании современная высшая школа?

— Я вообще против термина «реформирование». Конечно, как любой организм, высшая школа с течением времени меняется, отбрасывает что-то отжившее, уже не нужное, приобретает новые идеи и формы. И это, безусловно, правильно. То же самое могу сказать и о Национальной Академии наук.

— Украинские вузы уже давно позиционируются прежде всего как центры образования, где наука «присутствует», но не в качестве основного компонента. По-вашему, это правильно?

— Если учесть учебную нагрузку преподавателя университета, то о какой серьезной науке может идти речь? Во многих странах профессор имеет четыре часа учебной нагрузки в неделю, если он занимается научной работой. К сожалению, сейчас в мире правят бал бюрократы, а они хотят иметь доступный им критерий эффективности научной деятельности. А что может служить таким критерием? Количество работ. Вот и идет поток научных трудов, среди которых очень немного стоящих. Кстати, во многих странах университеты даже получают приличные деньги за опубликованные работы, и они заинтересованы в увеличении их числа.

— А как вы относитесь к Болонскому процессу?

— Отрицательно. Болонский процесс, на мой взгляд, формализирует проверку знаний. А этого в столь важной области допускать нельзя. Это мечта всех чиновников: нужно делать только так и никак иначе. А когда вы беседуете с абитуриентом, он может и не знать чего-то, но сразу становится понятно, на что человек способен, стоит ли ему идти в этом направлении. А формальные «крестики» — просто никчемное занятие. Подобный подход лишает украинскую высшую школу перспективы.

— Почему нынешняя молодежь неохотно идет в науку?

— Чтобы получить в науке результат, нужно потратить очень много сил. Это обязательно, иначе ничего не получится. Иными словами, необходимо полностью погрузиться в науку. Но сегодня, даже окончив математическое отделение, молодые люди скорее всего пойдут работать в банк, а не в научный институт, потому что там они будут получать значительно большую зарплату. В науку же сегодня, как говорил академик РАН Александр Александров, идут только одержимые.

Эпизод

Во время Отечественной войны семья Марченко не успела эвакуироваться из Харькова. Первое время выживали за счет обмена в селах вещей на продукты, а затем Володя начал зарабатывать на производстве спичек, которые были в то время колоссальным дефицитом. Марченко передал pазработанную им химическую технологию харьковским производителям спичек и получил от них за это баллон хлора. Удалось достать также едкий натр и несколько других ингредиентов, после чего в подвале дома наладили собственное «производство» бертолетовой соли и спичек. Мать занималась реализацией продукции, и эта деятельность помогла семье выжить.

Владимир Марченко

Родился 7 июля 1922 года в г. Харькове. В 1945-м окончил математическое отделение физмата Харьковского государственного университета. В январе 1948 года защитил кандидатскую диссертацию «Методы суммирования обобщенных рядов Фурье», а уже в 1951-м — докторскую на тему «Некоторые вопросы теории одномерных линейных дифференциальных операторов второго порядка».

С 1946 по 1960 год работал в ХГУ (с 1950 г. — доцентом, с 1952-го — профессором кафедры математической физики). Впоследствии возглавлял отдел математической физики Физико-технического института низких температур.

Лауреат Ленинской (1962 г.) и Государственной (1989 г.) премий. С 1961 года— член-корреспондент, с 1969-го — академик Национальной Академии наук Украины. Заслуженный деятель науки и техники Украины (1992 г.). Почетный доктор Сорбонны (1997 г.), член Норвежского королевского общества наук и литературы (2001 г.).