Такой, «как надо»
Экспериментальный комплекс на основе электронного ускорителя планируют построить в Харькове. Однако у общественности, как обычно, есть опасения…
Однажды студент сказал преподавателю функционального анализа Виктору Кацнельсону: «Виктор Эммануилович, а вы нам эту теорему не рассказывали…» И услышал в ответ: «Рассказывал. Только я вам все рассказываю по 2-3, а то и 4 раза, а эту теорему… таки да… только раз!»
Этот забавный эпизод вспомнился после пресс-конференции, проведенной руководством Национального научного центра «Харьковский физико-технический институт» (ННЦ ХФТИ НАНУ) в связи с предстоящим сооружением в Харькове за счет американского финансирования экспериментальной электроядерной установки.
Речь вели генеральный директор ННЦ академик Иван Неклюдов, руководитель проекта профессор Иван Карнаухов и доктор физико-математических наук Виктор Воеводин. По ее окончании ко мне подошла коллега и доверительно попросила: «А теперь расскажите своими словами, что тут такое случилось, из-за чего сыр-бор?».
В самом деле, сразу и не понять, зачем надо было собирать по этому поводу пресс-конференцию и проводить общественные слушания. Впрочем, как объяснил Иван Матвеевич Неклюдов, инициатива организации этих мероприятий исходила не от ученых, а от власти. При таком стремлении к политической нестабильности, проявляемом некоторыми политиками, естественно ожидать, что они воспользуются случаем, чтобы выступить в роли защитников харьковчан от «ядерной угрозы» (заявки на соответствующие митинги уже поданы).
Начнем с того, что в Харькове нет и никогда не было источников радиации настолько серьезных, чтобы составлять угрозу здоровью горожан. Хотя локально, на рабочих местах тех, кто с ними непосредственно работает, такая опасность возникнуть может. И когда по экрану телевизора бежит строка: «В центре Харькова горит атомный реактор» (а такое было!) — так это не реактор горит, его просто нет, это ярко «светится» чья-то глупость и некомпетентность.
Видимо, стоит вкратце рассказать, что же физики собираются сооружать в Харькове и зачем. В качестве необходимого введения напомним те истины, о которых нам говорили по «2—3, а то и 4 раза».
Реактор, который не взрывается
Атомный реактор — это, в сущности, довольно простая вещь: объем, в котором находится делящееся ядерное топливо с массой, чуть-чуть превышающей критическую, и управляющие элементы из нейтронопоглощающих материалов. Манипулируя ими, в объеме можно поддерживать режим ядерного «недовзрыва» — медленного деления ядер топлива с выделением энергии в виде тепла. Тем не менее масса топлива в реакторе сверхкритическая, то есть всегда существует некоторая вероятность ядерного взрыва. Допустимым уровнем безопасности ядерного реактора многие эксперты считают ядерную аварию раз в миллион лет. В ХХ веке на протяжении 50 лет их случилось две. То есть до «допустимого уровня» современной атомной энергетике очень далеко. Это первый порок атомного реактора.
Второй состоит в том, что продукты деления, выгружаемые из реактора раз в несколько лет (по истечении, как говорят, времени кампании), имеют в своем составе большое количество долгоживущих радиоактивных изотопов, накапливающихся в окружающей среде и представляющих собой большую и непрерывно возрастающую опасность на многие тысячи — сотни тысяч лет. Речь идет о действительно больших количествах: загрузка реактора — это несколько тонн, а их в мире сейчас более 400.
Третий порок: атомная энергетика (в нынешнем ее виде) так же исчерпаема, как и углеводородная, ведь делящихся материалов на Земле совсем не так много, и перспектива их исчерпания не за горами. Поэтому недалек и закономерный конец АЭС, так что «зеленые» ломятся в открытые двери. В то же время так называемые альтернативные источники не в состоянии обеспечить большие плотности энерговыделения, требуемые во многих технологических процессах, таких, например, как выплавка алюминия. Поэтому тепловой энергетике (а атомная — ее часть) альтернативы сегодня действительно нет.
Точнее, она есть, но это опять-таки ядерная энергетика, но только принципиально другая. В ней реактор содержит топливную массу меньшую, чем критическая, а возможны и такие варианты, когда топливом становится вообще безопасное с точки зрения ядерной взрывотехники вещество. Такой реактор безопасен в принципе. И топливный голод ему не грозит. Дело в том, что, начиная с ядер достаточно большой массы, их деление вообще становится энергетически выгодным (то есть сопровождается выделением энергии), а как мы их разделим, не имеет значения — хоть молотком разобьем! Но это уже истина из числа тех, о которых нам рассказывали «только один раз». Поэтому она кажется нам экзотической новостью.
