«Общество риска»: почему знание становится опасным?

Американские ученые научились предсказывать реакции человеческого мозга на слова, сделав еще один шаг к тому, чтобы взломать «код мозга». Так что чтение чужих мыслей скоро может стать реальностью.

С помощью магнитно-резонансного томографа определенных успехов в этой области добилась международная группа исследователей из немецкого Института когнитивных проблем и нейрофизиологии им. Макса Планка Университетского колледжа Лондона и Оксфорда. Ученые разработали технологию, которая позволяет распознать намерения человека еще до того, как он совершит то или иное действие. Медики считают, что это поможет в изучении аутизма, шизофрении и других расстройств мыслительных способностей.

Однако чем быстрее ученые продвигаются к «дешифровке» мозга, тем острее обозначаются этические проблемы, связанные с применением в будущем технологии «прослушки» человеческих мыслей.

Если эти методики будут усовершенствованы, их наверняка возьмут на вооружение правоохранительные органы и спецслужбы.  К чему это может привести, показано в фантастическом боевике Стивена Спилберга «Особое мнение» с Томом Крузом в главной роли. Его герои живут в эпоху, когда преступников арестовывают еще до того, как нарушен закон. А что, если читать наши мысли научатся террористы, криминалитет или воюющие друг с другом армии? От чтения мыслей до контроля над образом мышления с помощью специальных технологий  рукой подать. Так фантастика превращается в реальность.

Похоже, человечество вступает в новый этап своего развития, когда жить в обществе, где научное знание сулит опасные последствия, становится рискованным для жизни.

Философским и естественнонаучным аспектам превращения современной  фундаментальной науки и высоких технологий в фактор социального риска посвящена книга, вышедшая недавно в Харькове. Это первое исследование такого рода в СНГ мгновенно стало бестселлером. У книги два автора. Первую ее часть написал представитель естественных наук Валерий Иванович Глазко. До недавнего времени он работал в Киеве, в Институте агроэкологии и биотехнологии Академии аграрных наук Украины, а сейчас живет в Москве, преподает в Российском государственном аграрном университете им. Тимирязева.

С ним полемизирует доктор философских наук, профессор кафедры философии и политологии Харьковского национального экономического университета Валентин Федорович Чешко. Так что книга задумывалась как украинский проект, а в итоге стала международным.

Основная ее идея — столкнуть две точки зрения на роль науки в современном обществе. Полемика ведется между естествоиспытателем Валерием Глазко и гуманитарием Валентином Чешко. Но в одном их мнения сходятся: уже сейчас необходимо анализировать все последствия, которые могут возникнуть при внедрении  информационных, генетических и биологических технологий, определяющих облик современной цивилизации.

Сначала немного о терминах. Выражение «общество риска» впервые использовал Ульрих Бек, профессор социологии, директор Социологического института Мюнхенского университета, озаглавивший так свой труд, написанный в 1986 году.

Областью интересов Бека сначала были социология труда и социология профессий. Постепенно центр тяжести его исследований сместился к проблемам неравенства, затем — экологии и, наконец, —  современности. Именно исследования по экологии и  теории модерна вывели Бека на проблематику общества риска, и уже отсюда он перешел к широкому кругу проблем. Сюда вошла, разумеется, и одна из самых звучных и актуальных ныне тем — глобализация. Сильная и оригинальная разработка этой проблематики сделала его одним из самых интересных современных социологов.

Главная мысль Бека: модернизация размывает контуры индустриального общества, в недрах которого рождается другая модель современного мира, названная исследователем «обществом риска».

Три логических конструкта стали символами-брэндами гордиева узла современных проблем развития техногенной цивилизации.

«Биовласть». Прогресс информационных технологий превратил бытие человека, содержание его сознания и генетической программы в объект технологического манипулирования, а следовательно — социально-политического контроля и управления.

«Опасное знание». Темпы роста количества научной информации обгоняют темпы развития экономики и культуры общества, что может стать причиной усиления существующих и возникновения новых источников социальной нестабильности (социальных рисков). До разрешения этой ситуации соответствующий массив научной информации воспринимается обществом как «опасное знание», «опасная наука».

«Предупреждающее знание». Изменяются функции науки: от исследования объективно существующего мира с целью его преобразования к исследованию последствий человеческой деятельности с целью минимизации и устранения возникающих рисков.

— Там, где сейчас ученые, инженеры, создатели новых технологий видят просто вопросы техники безопасности (дескать, нужно тщательно выписать правила обращения с современными технологиями, и никаких катастроф не будет),  гуманитарии видят источник неустранимого социального риска, неких опасностей для самой природы современной разумной жизни и наших представлений о гуманности, — подчеркивает Валентин Чешко. — Речь идет уже о том, что в результате ошибки может не только прекратиться жизнь на земном шаре, просто мы можем перестать быть людьми.

— Это общие слова… Будет ли, например, действовать основной и самый древний принцип любой этической системы –– не убий, если мы создадим некое разумное существо (а такие попытки предпринимаются), которое будет потенциально бессмертно?

— Человек теперь способен влиять на собственную биосоциальную природу, и это, на мой взгляд, выходит за грань собственно технологических проблем. Независимо от того, согласитесь вы с этой точкой зрения или нет, она просто констатирует то изменение отношения к науке, которое происходит в обществе. Мы боимся науки, но возлагаем на нее надежды. Вот эта двойственность и становится основополагающим фактором, который определяет отношение общества к развитию науки. В результате наука становится чем-то вроде магии. Мы ее все меньше понимаем. А посему, на мой взгляд, проблема рискованного знания оказывается вполне реальной, а не выдуманной.

— По вашему мнению, человечество находится сегодня в точке бифуркации, то есть в состоянии неустойчивого равновесия, из которой оно может скатиться к любому варианту дальнейшего развития событий, включая свое полное уничтожение?

— Я не думаю, что мы убьем себя. Это маловероятно. Просто мы изменимся до неузнаваемости. Но разумная жизнь сохранится. Ну, не будем мы иметь право называть себя хомо сапиенс! Станем называться, допустим, хомо машиникус…

— Произойдет роботизация?

— Ну, не совсем. Существуют и биотехнологические, и биокомпьютерные модели, идеи пересадки сознания… Я не знаю, насколько они реальны. Просто вспомнил, как лет 50 назад говорили: мы знаем, чем будет заниматься биология в ближайшие полвека — разгадывать генетический код. А разгадали через 5 лет.

Если соединить искусственный интеллект (проще говоря, машину) с телесной оболочкой человека, создав биоробот, который будет способен, как и человек, самовоспроизводиться, это может навсегда изменить формы существования и механизмы эволюции разумной жизни. По некоторым прогнозам, уже через 25 лет искусственный интеллект сравняется с человеческим. И общество должно быть к этому готово.

— По какому сценарию пойдет развитие? И что важно в этом смысле для Украины?

— Неизвестно. Возможно, все решит «самое слабое звено». То есть страны, обладающие неустойчивой социально-политической структурой и живущие в условиях массированного экспорта технологий, использование которых неэффективно контролируется государством. Это страны, которые не имеют достаточной экономической базы или не желают тратить деньги на развитие собственной науки. Под это определение подпадает и Украина. Мы живем в условиях экспорта технологий, они вторгаются буквально во все сферы нашей жизни. Этот экзистенциальный риск связан с тем, что наука разработала модификации не только генетического кода, но и социокультурного, и познавательного. На пороге их бума мы сейчас и стоим.

Современная реклама и новейшие политические технологии — это другая сторона того же самого процесса. Только в данном случае стараются влиять на наше сознание. Пока эти попытки можно назвать достаточно мягкими. Единственное, чего можно добиться, —популярность некоего политического деятеля за 3 месяца поднимется до 70%, а потом столь же быстро упадет. Но впереди то, что российский исследователь Сергей Кара-Мурза называет манипулированием сознанием. Это вполне реальная перспектива.

Украина (да и вообще страны постсоветского пространства) достаточно чувствительны к негативным последствиям этого процесса.

Рассмотрим типичный пример с ГМО. Еще в 2001 году на I конгрессе по биоэтике в Киеве, где присутствовали ученые из-за рубежа, было сказано, что украинский рынок перенасыщен ГМ-продуктами. Однако в нашей стране до сих пор не идет речь о возможных рисках их употребления. Украина является сейчас пассивным полем битвы между зарубежными фирмами: одни выпускают ядохимикаты, другие производят ГМ-растения, которые ядовиты для вредных насекомых. Точно так же наша страна может стать полем битвы для внедрения других несущих риск технологий, например, модификации человека. Кстати, раскол человечества на людей и люденов, о котором говорится в романе братьев Стругацких «Волны гасят ветер», начался как раз в Харькове, в фантастическом Институте чудаков…

— Вы призываете отказаться от внедрения новейших технологий?

— Отнюдь нет! Да, наука является источником социальных рисков. Но парадокс в том, что только наука и технологии могут держать их в определенных рамках, нивелировать и устранять. Просто социальные функции науки и то место, которое она занимает в жизни общества, радикально меняются.

Сегодня процесс научного познания  расслаивается на две части: приобретение знаний о мире с целью его преобразования в наших  интересах и в соответствии с нашими потребностями и  наука предупреждающая, которая занимается тем, что просчитывает результаты человеческой деятельности, того, что мы можем сделать с нашим собственным знанием. Последняя призвана разрабатывать методы социального, государственного, правового и прочего регулирования использования достижений науки и технологий.

— Расслоение науки на два направления — чистое познание и контроль над познанием —  началось, собственно, еще во времена инквизиции, когда вопрос контроля был решен радикальным способом…

— Наука никогда не должна контролировать результаты собственных разработок. В этом-то и смысл. Приспособление структуры общества к новым реалиям, создаваемым наукой и технологиями, — задача социума, пользующегося научными знаниями.

Все правовые и культурные системы на Западе разрабатываются и разработаны. У нас они находятся в зачаточном состоянии. А нам нужны эксперты, сочетающие естественнонаучные и гуманитарные знания, эксперты, которые смогут прогнозировать, как будут развиваться события и к чему приведет та или иная технологическая инновация.

Если этого не будет, а также если уровень образованности населения, его культурной адаптированности к новым условиям окажется недостаточным, наше общество вполне может оказаться в положении того самого слабого звена, которое приведет к обрушению современной цивилизации. И тогда начнутся необратимые процессы деструкции гуманизма и гуманности.