Невыносимая легкость тяжелой воды
В 2007 году Министерство промышленной политики Украины приняло решение о ликвидации 157 украинских заводов. Даже не знакомясь с перечнем предприятий, подлежащих уничтожению, задаешься вопросом: в чем тут логика и кому это на руку? Взять хотя бы один из «ненужных» заводов, который находится в Днепродзержинске. До 1995 года здесь производили уникальную продукцию, пользовавшуюся высочайшим спросом на внутреннем и зарубежном рынках, — «тяжелую воду», газообразный дейтерий, сверхчистый водород, «легкую воду».
Безопасные технологии променяли на аварийные
Мало-мальски сведущему человеку ясно, что означает этот ряд, какие технологии стоят за обычными словами. А современному поколению политиков и хозяйственников, похоже, безразличны как проблемы безопасности родного государства, так и возможности развития совершенных технологий в энергетике, микроэлектронике, медицине, биологии. Наверное, стоит вернуться в недавнее прошлое, чтобы до конца осознать, что мы имели и что можем потерять навсегда, если не принять экстренных мер по исправлению критической ситуации.
Производство «тяжелой воды» методом глубокого холода начали создавать в составе завода азотных удобрений в далеком 1947-м. Эпопея строительства секретного объекта стартовала сразу после принятия специального постановления ЦК КПСС и правительства СССР. Это произошло почти на год раньше начала строительство завода по переработке урановых руд — впоследствии знаменитого производственного объединения «Приднепровский химический завод».
Поскольку «тяжелая вода» требовала огромных запасов воды обычной, а также неимоверных объемов электроэнергии для обеспечения технологического процесса, тем же постановлением регламентировалось строительство каскада ГЭС на Днепре. И если днепровские ГЭС должны были давать электроэнергию для получения «тяжелой воды», то новое, доселе невиданное производство — обеспечить развитие и повышение мощи атомной энергетики.
Атом же, как известно, может быть не только мирным. Поэтому Днепродзержинск с полным основанием можно называть «частицей родины» первой советской атомной и водородной бомб.
Привязка к заводу азотных удобрений была обоснована особенностями техпроцесса. До строительства нового цеха производство «тяжелой воды» основывалось на методе электролиза воды, который требовал колоссальных затрат. Одной только электроэнергии ежесуточно требовалось 4,5 млн кВт — почти половина от того объема, который потреблял весь Днепродзержинск! За год выпускали всего 8 тонн «тяжелой воды», и она была неимоверно дорогой: 1 литр стоил 850 советских рублей. Так продолжалось 4 года.
Ввод в строй ядерных реакторов, первоначально работавших на «тяжелой воде» и природном уране, потребовал значительного увеличения производства и удешевления продукции. К чести днепродзержинских химиков, работавших вместе с московскими учеными, они выполнили поставленную задачу. Когда новый цех начал работать и удалось отладить техпроцесс, стоимость «тяжелой воды» снизилась с 850 до 180 рублей за литр.
Однако вскоре государство отказалось от использования тяжеловодных реакторов — все еще дорогих, но экологически чистых и с минимальным риском аварийности. АЭС стали работать на тепловых нейтронах. К сожалению, на такие отрицательные стороны новой технологии, как высокая степень аварийности и тяжелые последствия в случае ЧП для всего живого вокруг, никто из принимавших ответственное решение должного внимания не обратил. Лишь когда произошла авария на Чернобыльской АЭС, многие ведущие ученые и энергетики, вначале выступавшие против использования тяжеловодных реакторов, стали ратовать за их «второе пришествие». Некоторые даже усиленно пропагандировали идею строительства тяжеловодных реакторов канадской фирмы «CANDU». Впрочем, единого мнения на сей счет в Украине нет до сих пор.
Рай в химии
Предприятия по производству тяжелой воды методом глубокого холода практически одновременно построили и запустили 4 государства: США, ФРГ (объект возвели на территории Индии, поскольку Германия тогда не имела права строить что-либо, работающее на оборону), Франция и СССР.
Срок службы трех из четырех построенных предприятий оказался минимальным. Одно за другим они взрывались из-за несовершенной технологии и прекращали существование. Германия, потеряв свой завод в Индии, не стала возвращаться к этому вопросу вообще. США тоже потерпели фиаско и стали покупать «тяжелую воду» в Канаде. Там ее получали сероводородным методом. Как особо опасное для окружающей среды производство этот метод был запрещен ООН по представлению Всемирной организации здравоохранения в 1999 году. Тогда канадцы построили 4 завода в Южной Америке, на границе Чили и Аргентины — в нежилой зоне, где находятся огромные залежи селитры. Каждый завод может производить 200 т «тяжелой воды» в год и обеспечивать работу 4 реакторов.
Франция, потеряв свой первый завод, перешла на эксплуатацию легководных реакторов.
А в Днепродзержинске производство выдержало самый трудный начальный период и продолжало работу до конца 1994 года, пока его не остановили на консервацию. Техническое решение, которое помогло избежать взрыва, много лет хранилось в строжайшей тайне. Даже сегодня Юрий Степанович Рудой, бывший начальник предприятия доочистки газа (ПДГ, как стали называть его сокращенно на заводе), говорит об этом в общих чертах, не детализируя и не называя цифр:
— Метод глубокого холода приводит к разделению тяжелого с легким. То есть позволяет выделять из общей массы перерабатываемых продуктов изотопы водорода и дейтерия. Поскольку кислород сжижается быстрее водорода, при температуре –183°С, он падает в виде кристалликов на дно емкости, в которой происходит техпроцесс. Кристаллы кислорода при трении о стенки емкости искрят на определенных стадиях технологического процесса и окисляют на свой объем определенное количество водорода. Именно эти процессы и вызывают резкое повышение давления внутри агрегата, воспламенение, взрывную реакцию.
На трех перечисленных зарубежных предприятиях не смогли избежать окислительных реакций водорода — агрегаты взорвались.
В Днепродзержинске инженеры-химики эту загадку разгадали вовремя. Они стали повышать температуру некоторых узлов оборудования до такой степени, чтобы кислород внутри агрегата нагрелся, перешел из кристаллообразного в газообразное состояние и испарился. Затем оставшийся водород снова замораживался и очищался от дейтерия и трития. Манипуляции с нагревом-охлаждением исключали вероятность взрывов, но они тормозили процесс в целом: каждый месяц 10 дней производство фактически стояло. Постоянные поиски более прагматичного решения привели к тому, что удалось довести безостановочный процесс до 6 месяцев. Таким образом, потери в год составляли уже не 120, а всего 20 дней. Производительность работы агрегата увеличилась, затраты значительно сократились. Получая «тяжелую воду» по цене 170—180 рублей за литр, Советский Союз продавал ее по $450—500 в 18 стран мира, в том числе в США. Кроме того, на «тяжелой воде» выпускалось 117 видов реактивов для различных целей.
| В свое время с помощью сверхчистого водорода были сварены все ответственные детали на космической станции «Мир», что обеспечило ее бесперебойную работу в течение 10 лет. Примерно на 11 году американцы решили туда высадиться и предложили заменить микроэлектронику. В СССР согласились, но решили демонтированное оборудование не выбрасывать. Как были правы те, кто верил в надежность отечественных технологий! Через год и 2 месяца американские детали начали выходить из строя. Их собрали в мешок и выбросили в космос, а советские, сваренные с помощью чистейшего водорода из Днепродзержинска, поставили на место. |
Единственным человеком в украинской власти, который владел вопросом «тяжелой воды» досконально, был В.В. Щербицкий. Он часто приезжал в Днепродзержинск, вызывал заводчан и местных руководителей в Киев. Помогал в решении вопросов строительства и дальнейшего совершенствования ПДГ. Но когда в Воронеже в 1961 году запустили два новых реактора, спрос на днепродзержинскую «тяжелую воду» упал. Тогда председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин поставил вопрос, что делать дальше. Техснабэкспорт предложил отдавать секретную продукцию на экспорт. Вода была очень чистой — 99,98 основного вещества, тогда как другие страны смогли выйти только на показатель 99,75. Разработанный днепродзержинцами метод и до сей поры остается лучшим в мире.
Еще один плюс — экологический. Производство «тяжелой воды» методом глубокого холода было, по оценкам специалистов, не только безопасным, но и практически безвредным для человека и окружающей природной среды. Коэффициент надежности — 99,95%, выбросов вредных веществ почти ноль. Это рай в химии, говорили сотрудники цеха. Когда кто-то из 800 штатных работников начинал упрекать начальство, что работа вредная, а платят маловато, начальник ПДГ Юрий Степанович Рудой отвечал так: «Пожалуйста, если хотите — увольняйтесь. Идите на высокую зарплату на ПХЗ и посмотрите, в каких условиях там приходится работать людям». Как правило, недовольные вскоре возвращались обратно. Потому что на ПДГ было чем дышать, люди спокойно дорабатывали до пенсии и уходили на заслуженный отдых на общих основаниях, сохранив свое здоровье.
Тяжеловодные реакторы, отвергнутые в СССР, а впоследствии и в Украине, «прижились» и благополучно работают во многих странах мира. Фирма CANDU построила их в Индии, Румынии, Южной Корее (2 реактора), Франции (1 реактор) и т.д. В СССР были построены два небольших опытных реактора — в Москве и Подмосковье (второй используется в учебных целях).
Научно-технический вандализм
Тема производства «тяжелой воды» и других сопутствующих продуктов после развала СССР не потеряла своей актуальности. Напротив, стремление десятков стран мира создать свой собственный ядерный щит заставляет по-новому взглянуть и на решения по сокращению оружия массового поражения в военном арсенале бывших советских республик, и на вопросы развития атомной энергетики в мирных целях. Противники строительства тяжеловодных реакторов ссылаются, в первую очередь, на то, что при производстве «тяжелой воды» неминуемо образуется тритий, который может быть использован в военных целях.
Однако объемы выделенного из «тяжелой воды» трития настолько малы, что его надо собирать годами, чтобы достичь хоть какой-то полезной массы. Например, как утверждают различные источники, отработанная вода с канадских тяжеловодных энергетических реакторов CANDU поступает на завод по выделению трития, очищенная вода возвращается обратно. В год реакторы «дают» около 3 кг трития (10^19 Кюри). Даже если все существующие в мире реакторы заменить на тяжеловодные, то за год можно получать всего 40—50 килограммов трития. Для сколь-нибудь масштабной термоядерной энергетики это ничтожно мало.
— Сегодня в Украине не хотят прислушаться к мнению специалистов и закрывают предприятия, которые могли бы приносить золотые яйца, — констатирует Юрий Рудой. — Многим выгоднее просто порезать оборудование на металлолом. На нашем производстве уже 40% агрегатов уничтожено. Причем без указаний со стороны Кабмина Украины, имеющего право принимать такие решения, а только с согласия Минпромполитики.
Дело в том, что по условиям приватизации азотного завода, начавшейся в 90-х, в его составе не должно находиться объектов оборонного назначения. Тогда руководство завода вывело несколько объектов, в том числе и ПДГ, из производственного цикла простым методом — законсервировав их до лучших времен. В 1994-м премьер-министр Виталий Масол подписал распоряжение о консервации ПДГ не на 3 года, как полагалось по закону, а на целых 10 лет! Опытный политик и экономист заботился о будущем Украины. Он верил в то, что промышленный потенциал будет востребован. 10 лет на предприятие поступали необходимые средства из госбюджета, что позволяло поддерживать его в нормальном состоянии и в готовности к пуску.
В 1997 году в интересах ДПО «Азот» (ныне ОАО «ДнепроАзот») и на основании распоряжения министра Гуреева оно вошло в состав ГП «Экоантилед», но по сути оставалось самостоятельным, и решение о его судьбе имел право принимать только Кабинет Министров, а не городские или областные чиновники.
В 2005 году уникальный объект получил статус казенного предприятия, что повышало гарантии его сохранности и вселяло надежды на будущее. Однако в 2007 году ряд руководителей Днепродзержинска и Днепропетровской области все же поставили свои подписи под разрешением о ликвидации ПДГ.
Это стало точкой отсчета в обратную сторону — к гибели производства «тяжелой воды» методом глубокого холода. Удивительно, но при этом никто не обратил внимания на то, что Верховная Рада дала согласие провести приватизацию объекта в целях его сохранения.
Реанимация еще возможна
Юрий Рудой убежден, что если Украина начнет развивать тему работы реакторов на природном уране и «тяжелой воде», то днепродзержинское производство станет более чем востребованным. Почему этот вопрос не поднимается сегодня?
— Потому что за последние 15 лет не построили ни одного крупного завода не только у нас, но и в России, — говорит Юрий Степанович. — Все живут за счет того, что было сделано при советской власти. Мало кто знает об этом, но с 1927 по 1937 год в СССР построили 900 заводов! Из них 7 азотных — в Чирчике, Горловке, Северо-Донецке, Новомосковске, Воскресенске, Березняках и Днепродзержинске.
Цех по производству «тяжелой воды», начавший работать в 1949-м, выпускал немало другой полезной продукции для различных сфер народного хозяйства, космической и оборонной промышленности. Например, газообразный дейтерий, который необходим для получения термоядерной энергии.
К сожалению, человечество еще не придумало других, более эффективных способов защиты и нападения в случае обострения международных конфликтов, как использование ядерного оружия. Такое оружие в значительных объемах сохранилось на территории России, Украины, Белоруссии, Казахстана и других постсоветских государств. По некоторым данным, всего в начале 90-х годов на территории стран СНГ находилось 27000 тактических и стратегических ядерных боеголовок. Причем из 10280 стратегических ядерных боеголовок в России было 7327, Украине — 1512, Казахстане — 1360 и в Белоруссии — 81. К 1995 году все это вооружение было сокращено на 33%, а оставшееся требует специфических условий хранения и периодической перезарядки.
— В конечном итоге России тоже надо будет переработать дейтерий-литиевую смесь и перезарядить атомные бомбы, — замечает Ю.С. Рудой. — Потому что так необходимо делать каждые 15—17 лет. Кто этим займется, если наше предприятие уничтожат? Это уже проблемы международной безопасности.
Газообразный дейтерий используется не только в военных, но и в научных целях. Если ученые перестанут получать необходимый для исследований продукт, во многих сферах экономики начнется застой. Результат — использование устаревших отечественных технологий и кабальная зависимость от импортных. Ни о каком развитии мечтать не придется
|
Даже если у государства нет сегодня необходимых средств на восстановление законсервированных заводов, то почему бы не попросить помощи у мирового сообщества? По примеру ЮНЕСКО, которое заботится о сохранении достижений культуры и искусства, невзирая на то, какой стране принадлежат эти достижения. Но так вопрос даже никто не ставит. Спешат уничтожить. |
Еще один специфичный и весьма ценный продукт производства «тяжелой воды» — сверхчистый водород, свободный от дейтерия. Он как воздух нужен для микроэлектроники. В свое время с помощью такого водорода были сварены все ответственные детали на космической станции «Мир», что обеспечило ее бесперебойную работу в течение 10 лет. Примерно на 11 году американцы решили туда высадиться и предложили заменить микроэлектронику. В СССР согласились, но решили демонтированное оборудование не выбрасывать. Как были правы те, кто верил в надежность отечественных технологий! Через год и 2 месяца американские детали начали выходить из строя. Их собрали в мешок и выбросили в космос, а советские, сваренные с помощью чистейшего водорода из Днепродзержинска, поставили на место.
На жидком водороде, полученном в Днепродзержинске, летал в космосе и «Буран». Потом знаменитый ТУ-155 (технический номер поменяли со 154 на 155 из-за смены топлива).
Как недавно выяснилось, некоторые бывшие сотрудники ПДГ, переехавшие жить в США, заправляют жидким водородом их космические корабли. А что же Украина, которая стремится стать космической державой? В Украине перспективное производство водорода планомерно… уничтожают.
Наверное, сегодня никому не нужно объяснять, что такое жидкокристаллические экраны телевизоров. Так вот, кристаллы, из которых буквально вырезают экраны нужных размеров, выращиваются искусственным способом только в «тяжелой воде». Эту технологию купили японцы, китайцы, южнокорейцы и продают нам за большие деньги современные стеновые жидкокристаллические панели и домашние кинотеатры. А разработали эту технологию в Харькове на «Монокристалле». Ю.С. Рудой вспоминает, что харьковчане брали у него по 1—3 тонны «тяжелой воды» каждый год. Почему же не наладить производство жидких кристаллов в наше время и не начать выпуск высококачественных телевизоров для себя и на экспорт? Получается, не можем, потому что «тяжелой воды» нет.
Конечно, восстановить завод в Днепродзержинске непросто. Многие технологии уже ушли вперед, значит — надо строить новые цехи, вводить новые мощности. Но овчинка выделки стоит, утверждают Ю.С. Рудой и его единомышленники.
— Что необходимо сделать? Построить аммиак — отдельную сырьевую базу, — перечисляет Юрий Степанович. — Чтобы не пропадала азотно-водородная смесь, построить установку по производству карбамида, на что уйдет два года. Мы брали на старом оборудовании 100—105 тысяч кубических метров азотно-водородной смеси в час, а надо бы выйти на потребление 300 тысяч кубометров в час. И эта установка окупит себя за 3 года. Производство «тяжелой воды» увеличится при этом примерно в 4 раза по сравнению с советским периодом. Спрос на нее будет и в Украине, и за рубежом, учитывая высококачественные параметры нашей продукции. Само же производство «тяжелой воды» можно значительно удешевить по сравнению с тем, что было 15 лет назад. В частности, повысить производительность и уменьшить затраты электроэнергии за счет применения турбодетандеров — новых компрессорных агрегатов, выпуск которых уже освоен в Украине.
Развивать собственную энергетику на основе тяжеловодных реакторов или по-прежнему эксплуатировать старые АЭС на тепловых нейтронах — решать украинской власти. В 2010 году надо выводить из строя первые два реактора, срок службы которых составит к тому времени максимум — 30 лет. К 2018-му все украинские реакторы, работающие на тепловых нейтронах, должны быть закрыты. Россия может не дать разрешения на продление работы атомных блоков еще на 5—10 лет — все-таки жизнь миллионов людей дороже лоббистских интересов. Да и стоит это немало.
Хотелось бы надеяться, что найдутся ученые и специалисты, которые смогут донести взвешенную и правдивую информацию о преимуществах производства «тяжелой воды» до парламента, Кабинета Министров, Президента страны. Оттягивать уже дальше некуда, энергетический кризис может разразиться на все 100%. С каждым годом, а если быть точнее, то с каждым месяцем, обостряются вопросы с поставками российского газа. Атомная энергетика составляет в общем объеме энергоресурсов 50%, но отношение к ней населения негативное. Ветроэнергетика находится в зачаточном состоянии, солнечная и водородная только выходят на старт. А тяжеловодные реакторы прошли испытание временем, доказали свою безопасность. Кроме того, при их эксплуатации снимается всяческая зависимость от поставок извне обогащенного урана. Кому это не выгодно — вот в чем вопрос…
Мнение специалиста
В 2007 году Анатолий Петрович Мухачев обращался к министру промышленной политики Анатолию Головко письменно и затрагивал тему «реанимации» ПДГ во время «горячей линии» по телефону, Так как надеялся, что министерство сможет спасти производство и запустить его снова. В ответ на свои предложения и замечания Анатолий Петрович получил типичную отписку. Недавно Минпромполитики возглавил новый министр — Владимир Новицкий, но вопрос с «тяжелой водой» по-прежнему не решается. Светом в окошке стало обращение правительства Канады к Президенту Украины Виктору Ющенко с предложением использовать канадский опыт в атомной энергетике.
— Меня включили в состав рабочей группы по изучению данных предложений, — рассказывает Анатолий Мухачев, — и я уже участвовал в заседаниях рабочей группы.
Должен заметить, что на высших уровнях власти и среди производственников, ученых идет открытая борьба мнений, потому что не всем нравится технология, связанная с использованием тяжеловодных реакторов. Сегодня развиваются два взаимоисключающих процесса. С одной стороны, наблюдается не поддающееся объяснению с точки зрения здравого смысла стремление разрезать на металлолом все 9 агрегатов производства «тяжелой воды». С другой — иная крайность: изучают то, что было ясно еще в ХХ веке. На мой взгляд, очевиден выигрыш Украины от внедрения тяжеловодных реакторов типа CANDU.
Наверное, противникам этой идеи и сомневающимся надо быть более дальновидными. Например, китайцы взяли для опытной эксплуатации новые реакторы у французов, немцев и россиян, запустили их и как только получат необходимый опыт, смогут выбрать подходящий для себя вариант. А потом им не придется вкладывать огромные деньги в создание серии реакторов, которые могут оказаться ненадежными или малопроизводительными и проблемными в других направлениях.
Так же можем действовать и мы, отбирая для своей страны лучшие технологии. Если наша рабочая группа, изучив канадский опыт, примет решение рекомендовать КМУ и Президенту Украины развитие атомной энергетики по аналогичному пути, немедленно встанет вопрос и о выпуске собственной «тяжелой воды». Но к тому моменту может оказаться, что оборудование, необходимое для эксплуатации, будет уже уничтожено.
Не стоит забывать также, что помимо массы различных полезных компонентов, которые получаются в ходе производства «тяжелой воды», мы научились получать и чистейший водород, который дает так называемую «легкую», или «живую», воду с минимальным содержанием дейтерия — 1 ГАМ. Никто в мире, кроме ПДГ, не получал воды такой чистоты. Но даже в СССР не оценили в полной мере достижение днепродзержинских химиков.
Я глубоко убежден, что в медицине должна использоваться только «живая» вода, потому что дейтерий вреден для любого организма, особенно для больного. В природной воде его содержание составляет 14 ГАМ, после очистки воды на зарубежных заводах как правило, 5—6 ГАМ. И все же такая вода считается «легкой», или «живой», ее применяют в лечебных целях во многих европейских государствах. Она — залог здоровья и вообще будущего человечества. Без нее человек не справится с болезнями, отрицательным влиянием вредных промышленных производств.
Возможно, в решении вопроса, быть или не быть в Украине производству «тяжелой воды», надо даже поменять акценты. На первое место поставить водород, очищенный от дейтерия, а дейтерий выделить как побочное производство во вторую очередь. То есть все должно быть направлено прежде всего на защиту здоровья человека.
Говоря о пользе применения «живой» воды, могу сослаться на ранее проведенные исследования по лечению рака, не получившие развития в СССР. Тогда «живая вода» творила настоящие чудеса, блокируя раковые клетки и возвращая больных к нормальной жизни. Убежден, что если каждый человек начнет один раз в день выпивать стакан «легкой» (живой) воды, то вероятность заболеваний раком и другими серьезными болезнями снизится в несколько раз.
На мой взгляд, принятие решения о ликвидации украинских заводов «узким кругом», без открытого обсуждения учеными и специалистами, безответственно и преступно. Почему мы должны мириться с уничтожением шедевров отечественной науки и техники? Даже если у государства нет сегодня необходимых средств на восстановление законсервированных заводов, то почему бы не попросить помощи у мирового сообщества? По примеру ЮНЕСКО, которое заботится о сохранении достижений культуры и искусства, невзирая на то, какой стране принадлежат эти достижения.
Но так вопрос даже никто не ставит. Спешат уничтожить. Это может быть выгодно лишь тем, кто мечтает беспрепятственно порезать уникальное оборудование на металлолом (на производстве «тяжелой воды» его наберется, по скромным подсчетам, на 8 миллионов долларов!) и заработать себе состояние. А до интересов страны им дела нет.
Еще один аспект поднятой проблемы связан с защитой экологических норм. Сегодня многие металлургические и коксохимические предприятия сжигают доменный и коксовый газы, получаемые в ходе основного производства как побочные продукты. А коксовый газ с заводов в Днепродзержинске как раз мог бы использоваться при производстве «тяжелой воды», так как в нем высокий уровень содержания дейтерия. Вместе с тем нужно решать огромную проблему по сохранению кислородного баланса в регионе. Ведь не секрет, что при сжигании газа уничтожается и кислород. Порой в городе дышать нечем из-за повышенных концентраций сероводорода и других химических веществ, выбрасываемых предприятиями. Но при этом ни одна промышленная структура не платит за использование кислорода. А ведь это жизненная оболочка земли, которую промышленность потребляет из-за неразумного отношения миллиардами кубометров. Результат — опустынивание земель, страшные бури, ураганы. Может, скоро моря и океаны, а также оставшиеся зеленые массивы не смогут пополнять запасы кислорода вокруг нашей планеты. И тогда человечество просто задохнется.
Так, наверное, лучше использовать ненужный заводам газ с пользой для дела. Тем более, что расстояния между предприятиями в Днепродзержинске не такие уж большие. Достаточно восстановить старые трубопроводы или проложить новые и подвести их к месту будущего завода по производству «тяжелой воды». Излишки газа можно превращать в моторное топливо или химическую продукцию, сократив объемы экспорта аналогичной зарубежной продукции.
В общем, надо принимать разумные решения и работать с пользой для всех людей. Жаль, если наши современные политики и министерские чиновники не смогут понять таких очевидных истин.
И. Кондратьева
Фото автора
