Спокойствие, только спокойствие…
Ажиотажный спрос на товары и паника в обществе: кто виноват и что делать?
В марте в некоторых городах Луганщины – областном центре, Краснодоне, Ровеньках, Свердловске – возникли перебои с хлебом. Из-за отсутствия муки остановились хлебозаводы, а продукцию частных мини-пекарен, как утверждали местные жители, можно было приобрести по цене от 5 до 7 грн за буханку. К счастью, ситуацию довольно быстро урегулировали. Но вопросы остались: о причинах перебоев с мукой, об эффективности контроля над ценами, об общем нравственном уровне предпринимателей и чиновников. Одна из представительниц местной власти поразила своим комментарием: мол, во время войны выдавали по 50 граммов хлеба, и никто не умер, а тут устраивают панику на ровном месте…
Своим видением проблемы делится известный специалист в области теории лавинообразных процессов, декан факультета менеджмента Восточноукраинского национального университета имени Владимира Даля (г. Луганск), доктор экономических наук профессор Виталий Данич.
— Виталий Николаевич, чем вызван интерес математика к социально-экономическим явлениям?
— В физике, химии и технике давно известно множество процессов, в основе которых лежат цепные реакции. Аналогичные явления имеют место и в социальной сфере: это валютная и биржевая паники, рыночный ажиотаж, распространение новшеств, моды, настроений электората… Все они обладают отличительной чертой, объединяющей их в один класс друг с другом и с, казалось бы, далекими природными явлениями вроде химического катализа или ядерной реакции. Такой чертой является лавинообразный характер распространения и развития процесса.
Научившись адекватно моделировать лавинообразные социально-экономические процессы, мы сможем ставить вопрос и о прогнозировании, и об управлении – причем как этими явлениями, так и экономикой в условиях их протекания.
— Что необходимо для возникновения лавинообразного процесса?
— Скорее можно сказать, без чего он не может возникнуть. Необходимыми условиями являются, во-первых, наличие среды, состоящей из множества взаимодействующих между собой элементов, а во-вторых, специфический характер такого взаимодействия, основанный на передаче некоторого свойства или состояния от одного элемента к другому, «по цепочке». Это одинаково справедливо по отношению и к делящимся нейтронам, и к обменивающимся слухами людям.
Но распространение слухов – еще не действие. Это информационный процесс. В обществе растет настроение напряженности, ожидание проблем. А уже на такой благоприятной почве реализуются конкретные действия, приводящие к ажиотажу или панике.
— Между двумя последними понятиями существует строгое различие?
— Под товарным, или рыночным, ажиотажем понимают процесс резкого роста спроса на что-либо. Обычно это товары первой необходимости: хлеб, мука, крупы, сахар, соль. Паникой, как правило, называют крайнюю степень этого явления. Часто различия проводят по величине скачка цен: если в описаниях ажиотажа фигурирует цифра 15—30% за один-два дня, то при панике скачок достигает 50—100%. Есть и более глубокие психологические отличия: ажиотаж обычно вызывается озабоченностью или интересом, а паника – страхом.
— Так какие же факторы определяющие: экономические или психологические?
— Все зависит от ситуации. Экономические факторы определяют уровень подверженности общества панике, создают ее основу. Главные из них – это падение ВВП и инфляция. Зависимость проверена многократно, считайте – это закон: снижается уровень жизни населения – растет склонность к ажиотажу. Это понятно: безденежье неизменно формирует у людей состояние страха, неуверенности в завтрашнем дне. В таких условиях ажиотаж могут породить даже обоснованные и продуктивные действия правительства и Нацбанка, как это случилось, например, в конце августа – начале сентября 1996 года после объявления программы перехода к гривне.
На фоне общей макроэкономической зависимости играют свою роль частные, отраслевые кризисы: исчезновение с рынка того или иного товара массового спроса создает реальные предпосылки для ажиотажа и даже паники. Но наиболее быстрыми, резкореагентными все-таки являются психологические факторы. Человек – это социальное, стадное существо. В этом нет ничего обидного, просто констатация факта. Стадное – значит реагирующее на поведение таких же существ. В животном мире такое поведение продиктовано эволюционной целесообразностью. Наверняка видели в телепередачах, как огромными косяками мигрирует рыба или бегут по пустыне антилопы. Никто никого не топчет, все смотрят на вожака или соседа и координируют свое движение. Их ведет инстинкт. У человека механизмы похожие, хотя более сложные: «заражение», внушение и подражание, но результат аналогичен.
— То есть в основе паники лежит иррациональное поведение?
— Такое мнение распространено, мол, имеет место не реальная объективная опасность, а надуманный субъективный страх. Но это не всегда так. Возьмите, к примеру, гиперинфляцию или падение курса валюты: побыстрее забрать свои деньги из банка – естественное, нормальное желание каждого вкладчика. Оно абсолютно рационально. Но если все ринутся снимать деньги со счетов, банк однозначно лопнет. Рациональные действия, приобретая одновекторность, становятся иррациональными, деструктивными.
— Ну, кто-то умудряется на панике заработать…
— Товарный ажиотаж – явление деструктивное и для потребителей, и для предприятий, и для экономики в целом. На нем могут заработать отдельные спекулянты, причем, как правило, мелкие, но в целом экономическая система страдает.
Отправным, определяющим дестабилизирующим фактором является стремительный рост спроса, закономерно вызывающий увеличение цены – «продукта» взаимодействия спроса и предложения. Кроме того, с рынка быстро исчезает определенный товар. Это плохо для производителя: если сегодня все запаслись мукой на пять лет вперед, завтра ее никто не будет покупать – нарушится ритмичность производства, упадет оборот, возникнет экономический дисбаланс. Покупатели, поддавшиеся ажиотажу, тоже обычно проигрывают: в условиях паники люди думают плохо, они пытаются запастись, но купленное впрок портится… В итоге и деньги потрачены, и товара нет. Плюс от перетягивания денежных потоков на один ресурс страдают все остальные отрасли.
— Нередко в провоцировании ажиотажа обвиняют СМИ.
— Несомненно, они вносят свой вклад, но его сильно переоценивают. Приведу такой пример. Мы провели исследование «соляной» паники, охватившей Россию в феврале 2006 года: после украинско-российского газового противостояния в РФ поползли слухи о том, что Украина якобы прекратит поставки соли. Так вот, газеты заговорили о панике лишь спустя несколько дней, когда в Новомосковске, откуда пошел процесс, ажиотаж уже прошел. И все последующие дни газеты писали, что волноваться нечего, соли полно, не нужно скупать ее килограммами. Все безрезультатно – соляной бум пронесся по всей России, вплоть до Дальнего Востока!
— Так кто и что может и должен делать, чтобы не допускать подобных истерий?
— Очень многое зависит от государства. Постоянное повышение благосостояния плюс, при необходимости, вмешательство в отдельные проблемные отрасли для купирования зарождающегося ажиотажа. Правда, нужно учитывать клановый характер отечественной экономики: промышленно-финансовые группы порой имеют возможность не только игнорировать власть, но и влиять на нее. В такой ситуации нужно рассчитывать на себя – учиться адекватно оценивать экономическую ситуацию и прогнозировать социальные последствия индивидуальных действий.
«Страшный» рейтинг
Социологическая группа «Рейтинг» провела исследование с целью выяснить, чего больше всего боятся украинцы. В результате был сформирован так называемый рейтинг угроз. «Первенство» в нем принадлежит угрозе экономического упадка — 55,3%. Минимальное значение получено на западе (43%), максимальное — в Донбассе (67%).
Далее следуют страх роста безработицы (47,2%) и угроза обесценивания гривны (23,2%).
Боязнь произвола власти занимает четвертую позицию (в среднем 22,7%, минимум – 17% в Донбассе, максимум – 27% в северном регионе). Потом идут опасения деградации населения, ухудшения медицинского обслуживания, роста преступности, экологической катастрофы, массовой миграции населения за границу, демографического кризиса и раскола страны (9,3%).
Причем последний упомянутый «страх» — раскола страны и потери независимости — резко пошел на спад. Хотя в прошлом году на западе этот показатель превышал 20% при средних значениях 13,3%.
