Межпланетный корабль с душой планера

Романтики, бессребреники, мечтатели, устремленные в небо, и гениальные конструкторы — такими вошли в историю создатели первых советских ракет.

Многие ныне знаменитые рок-группы начинали с репетиций в подвале — это никого не удивляет. Но мало кто знает о подпольном (в прямом смысле) начале четверки звездных (опять-таки в прямом смысле) советских конструкторов: Сергея Королева, Юрия Победоносцева, Михаила Тихонравова и Фридриха Цандера. ГИРД — Группа изучения реактивного движения, колыбель советского ракетостроения, была организована ОСОАВИАХИМом осенью 1931-го как общественное начинание. А через полгода «Группе инженеров, работающих даром» (так сами ГИРДовцы шутя расшифровывали свою аббревиатуру) была выделена площадь под испытательные и производственные мощности — подвал дома №19 по Садово-Спасской улице в Москве.

Михаил Клавдиевич Тихонравов, чей 110-летний юбилей научная общественность отметила в июле, занимал в ГИРДе один из «руководящих постов» — возглавлял 2-ю бригаду, разрабатывал «изделия на основе двигателей», или попросту ракеты. Сами двигатели — жидкостные и воздушные — конструировали 1-я и 3-я бригады под руководством Цандера и Победоносцева; четвертый же отдел во главе с начальником ГИРДа Королевым занимался летательными аппаратами. Именно Сергей Королев увлек Михаила Тихонравова ракетным делом. Будущие покорители космоса сдружились на почве общей любви к… планерам. Михаил еще в бытность студентом Института инженеров Красного Воздушного Флота прославился созданием серии рекордных планеров; планер же (правда, уже на реактивном двигателе) стал первым творением двадцатисемилетнего Королева на посту начальника ГИРДа. Познакомившись с Тихонравовым в секции планеризма ОСОАВИАХИМа, Королев переманил под свое крыло нового друга, который после окончания института работал конструктором на нескольких авиационных предприятиях.

Успехи ГИРДа тем более удивительны, что его участники трудились на общественных началах. 31 мая 1933 года бригада Тихонравова завершила создание «09» — первой в СССР жидкостной ракеты. Ее «сердцем» был не менее инновационный первый гибридный — на жидком кислороде с бензином — двигатель СР-2 конструкции Цандера.

Исследования ракет на жидкостных двигателях, как и самих таких двигателей (дань памяти своему другу Фридриху Цандеру, умершему от тифа за два месяца до запуска «09»), ученый продолжил в созданном на основе ГИРДа НИИ-3 — Реактивном институте. Однако в конце 1930-х ракетная тематика в институте была свернута, так что Тихонравов того времени известен в первую очередь как один из создателей снарядов для «катюш». Ну а потом была необычайно интенсивная работа на космос — СССР взял курс на мировое первенство в запуске искусственного спутника Земли.

…В годы, когда советская космонавтика набирала обороты, репрессивная машина уже сбавляла мощность. Но на фоне смены руководства НКВД некоторые пытались использовать малейший повод для того, чтобы «засветиться». В 1938-м по доносу коллег был арестован Сергей Королев. По «контр­революционной» 58-й статье он получил сравнительно немного: два года проработал на золотых приисках Колымы, а последующие четыре — в ЦКБ-29, «туполевской шараге» (это уникальное конструкторское бюро-тюрьму в составе НКВД возглавлял на тот момент такой же заключенный, а чуть позже — спе­цифика эпохи! — трижды Герой Советского Союза академик Андрей Николаевич Туполев). В начале 1950-х неожиданно впал в немилость и был отстранен от конструкторской работы и Михаил Тихонравов. От депрессии и безденежья спасало преподавание — читал лекции в Московском авиационном институте. Но научные изыскания ученый не прекращал даже во время вынужденного отпуска: в 1951-м, например, выступил на одной из конференций с теоретическим обоснованием возможности запуска искусственного спутника Земли с помощью нескольких объединенных в «пакет» ракет, а тремя годами позже предложил собственную программу освоения космоса — вплоть до высадки человека на Луну.

Но к полноценной научной жизни Михаил Клавдиевич смог вернуться лишь в 1955 году с помощью старого верного друга Сергея Королева. От уже Главного, но еще официально не реабилитированного конструктора потребовалась изрядная смелость, чтобы направить «наверх» письмо, где указывалось, что «товарищ Тихонравов является одним из старейших ракетчиков Советского Союза» и что «его участие в работах по созданию спутников решающим образом поможет этому делу». Подключение «товарища Тихонравова» к «делу» было одобрено и действительно помогло решающим образом: 4 октября 1957 года детище Тихонравова — первая ракета космического назначения «Спутник» вывела на орбиту первый искусственный спутник Земли. Ракета-носитель представляла собой модификацию боевой «семерки» — межконтинентальной баллистической ракеты Р-7: с последней была снята головная часть вместе со сложной системой наведения и управления полетом, ее место занял легкий отсек с минимумом аппаратуры (вот уж тот редкий случай, когда «ломать» оказалось гораздо сложнее, чем «строить»!). В «Спутнике», кстати, конструктор воплотил свою идею о «пакетном» старте — первая ступень ракеты состояла из 4 одинаковых блоков, опоясывающих вторую ступень.

После триумфальных запусков искусственных спутников Михаил Тихонравов занялся проектированием так называемого тяжелого межпланетного корабля для… пилотируемого полета на Марс. Полет был расписан до мелочей: старт 8 июня 1971 года (день великого противостояния, когда Земля и Марс находятся на минимальном расстоянии друг от друга), возвращение — 10 июля 1974-го. Единственное, чего не хватало, — собственно летательного аппарата. Коллектив под руководством Тихонравова работал во­всю: были подготовлены и скромный, и амбициозный проекты. Первый предполагал облет Марса на «маленьком» трехместном корабле, второй — сборку сложного аппарата на околоземной орбите и его «разгон» к Марсу с помощью ядерной установки. К сожалению, в начале 1970-х работы были свернуты: советское правительство сделало ставку на «лунную» программу, к тому же возникли трудности со сверхмощной ракетой-носителем Н-1, без которой невозможно было выводить на орбиту крупные летательные аппараты. Впрочем, сказать, что работа над «марсианским проектом» была впустую потраченными силами и временем, нельзя: в те годы Михаил Клавдиевич сконцентрировался на человеке в космосе, прорабатывал вопросы регенерации кислорода для экипажа, защиты от солнечных вспышек и даже пред­отвращения психологического дискомфорта космонавтов. Наверное, тогда ученый часто вспоминал своего доброго друга, романтика Фридриха Цандера с его нелепым для начала XX века девизом «Вперед, к Марсу!»