Тяжелый понедельник Хрущева на «Башкирии»

Рельсы или водная гладь?

Дело Владимира Ильича из Горок, как известно, доставляли траурным паровозом, для которого впоследствии оборудовали специальный музей возле Павелецкого вокзала – что-то вроде небольшой станции,  где никто никуда не спешит.

А вот Иосиф Виссарионович уже добирался на дачу в Сухуми крейсером «Красный Кавказ». Правда, не часто.  Прибывали в субтропики с воем и брызгами. Зато скорость сума¬сшедшая и плутонги главного калибра устрашают. На крейсере же с ветерком доставляли в Стамбул гроб умершего в Советской России посла братской Турции. Красиво и куда почетнее, чем, скажем, на лафете гаубицы. О VIР-классах тогда не помышляли – шестой частью суши правили скромно.

После войны на балансе ЧМП появились полученные по потсдамским репарациям бывшие правительственные яхты-теплоходы  маршалов Йона Антонеску и Карла Маннергейма, соответственно переименованные в «Украину» и «Петродворец». «Украина» выжимала до 25 узлов и была самым скоростным лайнером в пароходстве.

Но крейсерам не изменяли. Из устья Дуная в Крым Никита Сергеевич с маршалом Тито несся по старинке, на крейсере. Планировали сначала поохотиться на острове Лимба, где до сих пор сохранилась элитная охотничья избушка, в которой проходили релаксацию многие космонавты. Егеря даже  заарканили и откалибровали в загоне клыкастых парнокопытных, да Тито в последний момент отказался. Может, комары одолели.

Кстати, если Одессу Никита Сергеевич не жаловал, как, впрочем, и другие руководители, то на Дунай наведывался. Так, 30 июня 1940 года первый секретарь ЦК КПУ Хрущев с наркомом обороны С.К. Тимошенко и впечатляющей свитой военных прибыли на самолете в освобожденную Килию.  Когда уже в 60-е Хрущев навестил Вилково, бородатые старообрядцы обратились к нему с  хозяйственной просьбой:

– Никита Сергеевич, вы не можете отказать, потому что носите имя нашего колхоза, – молвили витиевато…

Но настали другие времена. Борьба за мир на фоне неслыханной гонки вооружений обязывала считаться с реалиями. После знаменитого «миллиона двести», масштабного сокращения вооруженных сил в 61-м, ставшего приговором надводному флоту, ломануться с ветерком в Европу на ракетном крейсере «Свердлов» выглядело бы вызовом. Могли не понять.

Потому в 63-м в братской ГДР на верфи «Матиас Тезен» в Висмаре был заложен серийный пассажирский теплоход повышенной комфортности. Курировал строительство и оснащение будущей «Башкирии» управделами ЦК Константин Рыженков.

Кадровики подбирали команду штучно. Капитаном был назначен Георгий Антонов. Старпомом – Вадим Никитин, вторым помощником – Владимир Щиплецов, оба впоследствии стали известными капитанами.

Команда прибыла в Висмарскую гавань в декабре, когда судно уже качалось на воде.

Тогда главный строитель «Башкирии» – «коллега Месснер», как принято было обращаться, сказал Щиплецову:

– Цвайте, камен де хир.  Вас вызывают в Берлин.

В посольство СССР поехали капитан, старпом, стармех, старший электромеханик и второй помощник.

– На вашем судне генсек поплывет с официальным визитом в Скандинавию, – предупредили в посольстве, – поэтому смотрите, чтобы не было недоделок.

С итээровцами верфи сложились дружеские, доверительные отношения, тем не менее второй помощник Щиплецов требовательно подписывал акты сдачи. «Коллега Месснер» жаловался ему, что с командой «Армении», систершипа, найти общий язык оказалось труднее. 

Хрущеву на «Башкирии» выделили персональный танк питьевой воды, который перед рейсом положено было опломбировать. С  недоделками боролись уже в Ленинграде. Капитана-наставника Виталия Цильке огорчали оттенки цинковых белил, которыми красили надстройку и корпус. Ему  мерещилось, что нос вызывающе желтеет, а корма подсинена, и матросы, матерясь про себя, перекрашивали снова и снова.

Привезли специальный правительственный хлеб и другие продукты, минеральную воду в бутылках  и пошли на Балтийск. Там на борт подсела многочисленная правительственная делегация: Хрущев с Ниной Петровной и дочерьми, Громыко, Аджубей, другие официальные и служебные лица. Прибыли и опытные одесские водолазы, задачей которых было обезопасить лайнер от терактов. Свой усиленный паек, как впоследствии оказалось, водолазы кушали не зря: в акватории Стокгольма действительно была подводная охота за диверсантами.

Никиту Сергеевича поселили в капитан¬ской каюте. Капитана Антонова «уплотнили» в старпомовский кубрик. Соответственно старпом Никитин занял жилище второго помощника, а второй помощник  Щиплецов стал временно обитать в пассажирской каюте первого класса.

Приказано было двери кают не запирать, на возникающие шумы реагировать чутко и моментально, при необходимости помещения досматривать и передосматривать.

Курсом на Осло

Владимиру Щиплецову крепко пожал руку знакомый ему еще по «Литве» зять Хрущева Алексей Аджубей. Летом 62-го на борту «Литвы» проходил Всемирный конгресс журналистов.  В портах Средиземного моря одни разноязыкие репортеры подсаживались, другие выходили. Аджубей проводил нескончаемые дискуссии, «круглые столы»,  на пресс-конференциях отвечал на вопросы, порой очень острые и каверзные, срывал аплодисменты и производил впечатление умного и эрудированного человека.

– У тебя открыт счет в баре? – по-свойски спросил у Щиплецова Аджубей. – А то ведь денег не дал.

– Я познакомил Аджубея с барменом, и это был нормальный ход, – вспоминает Владимир Васильевич. –  Сказал бармену: «Запишешь на меня».

На привилегированном плавучем пространстве Никита Сергеевич освоился сразу. Из Копенгагена снялись курсом на Осло. Свежий ветерок разрыхлил Северное море до барашков, официальные и сопровождающие лица поголовно укачались. Рано утром  Щиплецов увидел Хрущева, спускающегося по трапу из капитанской каюты.

– Доброе утро, Никита Сергеевич! – сказал Щиплецов.

– Давай-ка фильм закрутим. Пока все спят. Какие фильмы есть?

Щиплецов, по совместительству демонстрировавший фильмы с помощью двух широкопленочных немецких аппаратов, предъявил генсеку список. Картины были проходными, вообще неизвестными. Культурная программа, видимо, формировалась как для рядового рейса, исключения не предусматривались, потому много всучили откровенной дребедени.

– А какой сегодня день? – уточнил Хрущев.

– Понедельник.

– Давай «Понедельник – день тяжелый», –  выбрал Хрущев.

Пока крутили нудный фильм, на звук стали выползать сначала сопровождающие, а потом и официальные лица, заметно побледневшие.

Частенько Никита Сергеевич уединялся с Громыко на кормовой прогулочной палубе обсудить насущные проблемы. Догадывался ли он о грозящей опасности, о заговоре, после которого лишится власти?  На любитель¬ских снимках, сделанных экипажем, Хрущев зачастую погружен в думы, взгляд напряженный, пронзительный и колкий.

Снимки, кстати, было приказано показать начальнику охраны, строгому человеку в темных очках – он постоянно был рядом с генсеком. На одном из кадров Нина Петровна смотрит на берег, а Никита Сергеевич, сидящий особняком, отвлекся на чаек.

– Это фото ни в коем случае не печатать! – отбраковал телохранитель. – Подумают, что они поссорились.

В Стокгольме волонтеры от Красного Креста привезли на борт подарки для советских детей. Щиплецов сел за грузовую стрелу и аккуратно погрузил длинные коробки в трюм.

Часа через два позвонили.

– Кто говорит? – спросил Щиплецов.

– Сейчас приеду, узнаешь, кто такой! – трубку бросили.

Приехали крепкие парни с дипломатиче¬скими паспортами, сообщили, что звонил заместитель Шелепина, тогдашнего начальника КГБ. Водолазов что-то смутило на дне. Поговаривали о предотвращении какой-то провокации или даже теракта.

– Что в ящиках? – спросили они строго.

– Пластмассовые игрушки, – ответил Щиплецов. – Смотрите.

Открыли одну коробку, а там игрушечный трактор с набором прицепной техники. Хотели было уходить.

– Нет, ребята, так дело не пойдет! – взял реванш Щиплецов. –  Вскрывайте все ящики.

Пришлось чекистам попотеть.

Напоследок Хрущев сфотографировался с одесским экипажем и уехал.

«Башкирия» же, так и не побывав в Одессе, порту приписки, задержалась на Балтике. Ее поставили обслуживать линию Ленинград–Лондон–Гавр. Заканчивался сентябрь, до смещения Хрущева оставалось чуть более двух месяцев…

Боцмана В. Лободу и некоторых других членов экипажа представили к правительственным наградам. Отличившимся морякам позволили в «лондонский» рейс взять жен, что в то время было неслыханным поощрением. Поскольку жены вели себя при отоваривании в загранпортах довольно азартно, пробное поощрение быстро отменили.

В Гавре к борту подъехали две машины. Вышли Аджубей с Радой и послом во Франции Виноградовым. Аджубей готовился стать министром иностранных дел и знакомился с послами в европейских государствах.

– Это судно мы уже обжили дважды, – сказал Аджубей Виноградову. – Ну,  у тебя ключи от бара есть? Заводи!

Через две недели Никиту Сергеевича отправили на пенсию. Щиплецов отработал на «Башкирии» навигацию и ушел на очередную свою пароходную судьбу. Несколько позже наконец увидела свой порт приписки и «Башкирия». Она осваивала «средиземку», интерес Кремля к элитному серийнику охладел.

«Башкирия» участвовала в нескольких экс¬педициях к Антарктиде. В последнем рейсе 1974 года к судну, выгружавшему на припай снабжение и технику, устремился айсберг. Положение создалось критическое, беды бы  не миновать, но айсберг в последний момент отвернул, ветер поменялся. Доживала свой век «Башкирия», переименованная в «Одесса-Сан»,  под флагом израильской круизной компании. Говорят, надстройку переделали до неузнаваемости. Акцентом коротких рейсов стало плавучее казино.

Следующим лайнером, угодившим в фокус внимания правительства, стал «Максим Горький». И не мудрено: «Максим Горький» («Гамбург») в свое время входил в десятку самых престижных лайнеров мира. Горбачев после переговоров с Рейганом в Ла-Валетте на борту «М. Горького» его и присмотрел. Портом приписки турбохода стала Москва. Одесский экипаж постепенно вытесняли россияне, но кое-кто, говорят, плавает там до сих пор. Недавно «Максим Горький» приговорили к разделке.

Сейчас в правительственном судостроении вновь пауза, и затянется она, надо полагать, навсегда. В наш суматошный век первые лица предпочитают либо авиалайнеры,  либо бронированные литерные поезда.  Как товарищ Ким Чен Ир. 

Морское досье

Серийный пассажирский теплоход «Башкирия»

Построен в марте 1964 года на верфи «Матиас Тезен» (г. Висмар, ГДР).

По заказу трех пароходств СССР спущено на воду около 15 плавединиц-систершипов.

Дедвейт – 1170 тонн.

Брутто-регистровый тоннаж – 5261 тонна.

Пассажировместимость – 284 человека.

Экипаж – 130–150 человек.

Скорость – 16,5 узла.

Длина – 120 метров.

Ширина – 16 метров.

Груз (помимо пассажиров) – 140 тонн.

Двигательная установка – два дизеля по 4,5 тыс. лошадиных сил.