Эта удивительная история любви началась в Харькове. А точнее, в Харьковском университете. Именно здесь на выпускном балу молодой университетский профессор Лев Ландау познакомился с выпускницей химического факультета красавицей Корой Дробанцевой. Потом у них будет долгая совместная жизнь, наполненная и счастьем, и горем. Мир признает его гением, а она напишет книгу «Академик Ландау. Как мы жили», которая станет одним из самых страстных и удивительных человеческих документов. Но все это будет потом. А пока они молоды, беспечны, отчаянно влюблены и не знают своей судьбы…

Харьков

За полгода знакомства Кора постепенно привыкла к своеобразию 28-летнего физика. Он мог явиться на свидание в одной калоше, но с огромной охапкой роз, мяукнуть на скучном спектакле, заметить, что на улице ливень, лишь увидев лужу, которая натекла с его ботинок в прихожей. В общем, гениальный чудак-ученый, но чудак обаятельный, веселый, органически не переносящий нудных людей. Молодой профессор отчаянно влюбился во вчерашнюю студентку. Позже в одном из писем он признался: «Ты сама не понимаешь, какой переворот сотворила в моей жизни!».

Ландау был вообще неравнодушен к красоте. Позже он разделит всех женщин на классы в зависимости от их внешности. К первому, согласно этой классификации, принадлежат женщины, от которых «невозможно оторвать глаз». Ко второму – «хорошенькие блондинки со слегка вздернутым носом», а дальше по нисходящей: «не то чтобы страшные, но можно и не смотреть», «лучше не смотреть — не опасна для людей, но пугает лошадей» и, наконец, «смотреть не хочется — выговор родителям». Впрочем, у Ландау буквально на все была своя оригинальная точка зрения. Например, никто в Харьковском университете не отрицал, что профессор блестяще преподавал свой  предмет, но спрашивал он так строго, что экзамен ему могли сдать единицы. Кроме того, считал обязательной и общую эрудицию. Когда ректор университета сказал Ландау, что, по его мнению, студентам-физикам не обязательно знать, кто является автором «Евгения Онегина», тот заявил, что это редкая глупость. В это же время молодой ученый напряженно работал, заявив о себе прорывными статьями в разных областях физики.

«Он был мне непонятен, ни на кого ни в чем не похож,

— признавалась в своей книге Кора. — Он ошеломлял непосредственной ясностью ребенка и зрелостью своего мышления… На свидания он приносил много нежной робости, трогательной застенчивости и охапки душистых цветов. В моей комнате все было пропитано их ароматом. Он кружил голову, предвещал что то волнующее, он пьянил. А в тот счастливый вечер моей молодости, когда Дау впервые поцеловал меня в губы, я безотчетно приняла его поцелуй мгновенной потерей сознания».

Жениться, однако, Ландау не собирался. Согласно его теории человек всегда должен быть свободным. «Брак убивает любовь, — объяснял любимой девушке Дау. — Ведь хорошую вещь браком не назовут. А женщина, которая хочет женить на себе мужчину, занимается шантажом. «Золото купит четыре жены, конь же лихой не имеет цены», а мне даже лошадь не нужна, а жена и подавно. Я так в тебя влюблен, ты моя мечта! И из таких священных чувств, из великой любви — как много лет я мечтал вот так безгранично влюбиться! — и потом взять и открыть лавочку мелкой торговли, кооперативчик! Неужели такая девушка, как ты, хочет так мелко разменяться?»

…Чтобы избежать огласки романа, Кора приходила к Дау сама: «На крыльях пролетала парк химико технологического института и, затаив дыхание, вступала на асфальтовую дорожку Физтеха, утопавшую в цветах. Он ждал меня у приоткрытой двери. Высокий, стройный, тонкий и очень нежный. Я уходила на рассвете». Наступил 1937 год. Ночной телефонный звонок. Сотрудники сообщили Ландау, что «черный ворон» только что увез его друзей, физиков из УФТИ Шубникова и Резенкевича. Следующей ночью Кора провожала Дау в Москву, к Петру Леонидовичу Капице, который давно приглашал  его работать к себе в институт. Они надеялись, что таким образом ему удастся избежать ареста.

Москва

Казалось, беда миновала. Еще год их роман, за исключением ее нечастых приездов в Москву, продолжался в письмах.

«25.XII.37 Корунечка, любовь моя, от тебя ничего нет. Как я боюсь за тебя, моя деточка. Когда я думаю о том, что с тобой может что нибудь случиться или ты меня разлюбишь, становится так жутко, жутко. Я как-то даже представить себе не могу, как я мог бы жить дальше, зная, что больше никогда не увижу моей Корочки. Дау».

А потом наступил май 1938 года. «По нелепому доносу, — писал Ландау позже, — я был арестован. Меня обвинили в том, что я немецкий шпион. Сейчас это иногда кажется мне даже забавным, но тогда, поверьте, было совсем не до смеха. Год я провел в тюрьме, и было ясно, что даже еще на полгода меня не хватит: я просто умирал». Для Коры, остававшейся в Харькове,  свет померк. Жизнь шла по инерции: она поняла, что после Дау никогда никого полюбить не сможет. Это ощущение было тем острее, что она не верила в возвращение Ландау – в то время ушедший не возвращался. Но чудо свершилось! Год спустя ночью в ее квартире в Харькове зазвонил телефон.  Это был Дау: «Коруша, милая, ты есть? Ты меня не забыла? Сейчас я не могу жить без тебя, поскорее заканчивай все свои дела и переезжай в Москву, мы с тобой женимся».

Спас Ландау из сталинских застенков, а по сути от верной смерти,  академик Петр Капица, который направил вождю письмо с просьбой освободить Ландау как талантливого ученого, который нужен стране. Кора переехала в Москву и в 1940 году, спустя пять лет после дня знакомства, они стали мужем и женой. Однако и тюрьма не изменила взгляды Ландау на любовь. Он даже разработал «Брачный пакт о ненападении», в соответствии с которым обоим супругам предоставлялась в браке полная свобода, а ревность исключалась. И Кора согласилась: с одной стороны, не приняла, видимо, «пакт» всерьез, а главное — надо было беречь здоровье Ландау, сильно подорванное после тюрьмы. У него был нарушен сон, не в порядке щитовидка, а весил он и вовсе 53 килограмма – это при росте 1 м 80 см.

Чтобы Дау мог без помех заниматься своей наукой, Коре приходилось заботиться о нем как о малом ребенке. Например, он мог, увлекшись работой, забыть о необходимости поесть. Однажды Кора спозаранок уехала и домой вернулась только к ночи. Дау она застала совсем больным. Она разволновалась, хотела вызвать врача, но когда открыла холодильник, увидела, что приготовленный ею заранее завтрак, обед и ужин стоят нетронутыми. Поскорее накормила Дау, и он сразу «выздоровел». Были и другие анекдотические случаи. Например, как-то ученый уехал на конференцию в Ленинград. Утром Кора получила телеграмму: «Зубной порошок не открывается тчк Дау». Но уже через час — вторую: «Зубной порошок открылся тчк Дау».  

А параллельно шла напряженная научная жизнь Льва Давидовича. Так, вместе с будущим нобелевским лауреатом В. Гинзбургом он создал квази-макроскопическую теорию сверхпроводимости. Основываясь на уравнениях этой теории, еще один будущий нобелевский лауреат А. Абрикосов построил теорию магнитных свойств сверхпроводящих сплавов. В 1949 году Лев Давидович награжден орденом Ленина, ему  присуждена Государственная премия II степени, а в 1953-м — Государственная премия I степени. Кроме того, «за исключительные заслуги перед государством» ученому было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

За три месяца до избрания в академию у Ландау родился ребенок. От радости он носился по институту и всем сообщал: «У меня родился сын!». Так лопнула одна из его «теорий» — раньше он говорил, что детей иметь нельзя, поскольку они мешают родителям заниматься делами. 

Кора и Дау жили в любви и согласии 12 лет. А потом… Потом начались те самые увлечения другими женщинами, о которых Ландау честно предупреждал перед их женитьбой.  Он был в восторге, когда узнал, как 75-летний Бернард Шоу на вопрос «Как бы вы хотели умереть?» ответил: «От руки ревнивого мужа!». Несмотря на обещания, Кора сгорала от ревности, несколько раз порывалась уйти от Ландау, плакала, устраивала сцены. И все-таки осталась со своим Даунькой.

Катастрофа

7 января 1962 года автомобиль, в котором ехал ученый, столкнулся на скользкой дороге с грузовиком. Пострадал только Ландау: потеря сознания, полный паралич, множественные ушибы мозга, ушибленно-рваная рана в лобно-височной области, перелом свода и основания черепа, многочисленные травмы, не совместимые с жизнью. На помощь бросился весь научный мир. Из разных стран срочно  передавали редкие лекарства. В больнице круглосуточно дежурили физики. Ландау жил на искусственном дыхании. Несколько раз он был на волосок от смерти.

В его выздоровление верила только Кора, которая с этого момента посвятила ему каждую минуту своей жизни. Через без малого два месяца Дау очнулся. В ответ на вопрос  Коры «Ты меня узнаешь?» кивнул головой. Предстояло еще долгое лечение. Ландау учили есть, сидеть, ходить, делать гимнастику, но уже твердо можно было сказать: он жив. Будучи в больнице, ученый получил телеграмму о присуждении ему Нобелевской премии «За основополагающие теории в области конденсированной материи, в особенности жидкого гелия». Вопреки всем правилам для вручения этой награды к нему в больницу приехал посол Швеции в СССР.

Спустя два года после автомобильной аварии ученого выписали больницы. Но к научной работе он больше не вернулся: шесть лет подряд (до самой смерти) его мучили неотвязные боли, которые врачи считали фантомными. Они не позволяли не только работать, но и нормально жить. Правда, Дау и тут ухитрялся шутить: «Взяло кота поперек живота»…  

—  Ошибка врачей выяснилась слишком поздно, когда пришлось делать срочную операцию, — писал позже сын Льва Ландау Игорь, который живет и работает сейчас в Швейцарии. — Оказалось, что отца мучили не фантомные боли, а  непроходимость кишечника, развившаяся после аварии. Спайки удалили, и те несколько дней, что отец прожил после операции, были первыми днями без боли за все шесть  лет его болезни. Он чувствовал себя почти здоровым. Говорил, что теперь, наконец, сможет работать. Думаю, что так бы оно и случилось, если бы не тромбоэмболия легочной артерии, которая 1 апреля 1968 года оборвала его жизнь. В свои последние минуты он скажет: «Все же я хорошо прожил жизнь. Мне всегда все удавалось».

А Кора не сделала никаких открытий. Она просто любила своего гениального мужа и сделала все, могла, чтобы он мог счастливо и плодотворно прожить отпущенные ему судьбой годы. После смерти мужа она угасала, живя призрачной жизнью – не в настоящем, а в том прошлом, где был Дау. Потому так естественно было для нее начать писать книгу воспоминаний об их совместной жизни. Кора писала ее почти 10 лет, не имея ни малейшей надежды на публикацию. Закончила книгу — и кончилась жизнь.  Незадолго до смерти она скажет: «Моя самая большая удача – что я встретила Дау».

Эти воспоминания в виде самиздата какое-то время циркулировали в среде физиков, однако вскоре почти все экземпляры были уничтожены. Упомянутые там ученые возмущались чересчур откровенным текстом, шокирующими подробностями личной жизни «великих умов» СССР и нелицеприятными оценками «неприкасаемых». Уже после смерти Коры и распада СССР в 1999 году книга была опубликована сыном Ландау Игорем. Сейчас, когда большинства «героев» этих воспоминаний уже нет в живых, они воспринимаются не столько как быль, сколько как удивительный роман, сюжет которого выстроен вокруг жизни, любви и смерти гениальной личности.

Молодой Ландау как-то с сожалением произнес: «Как все хорошие девушки уже разобраны и замужем, так и все хорошие задачи уже решены и вряд ли я найду что-нибудь достойное среди оставшихся». Жизнь показала, что на его долю хватило хороших задач. Самая красивая и преданная женщина, о которой только можно было мечтать, тоже досталась ему.