Коррупция: перезагрузка

Коррупцию в нашей стране пытаются выкорчевать все. И те, кто с помощью благородного образа борца стремится «отмыть» собственную нечистоплотность, и даже невинные дети, которые в конкурсах рисунков типа «А ты заплатил налоги?» убеждают близких родственников и прочих имущих граждан жить по-детски честно. Но то ли корни у нее слишком длинные, то ли руки у «садовников» короткие — она разрастается и крепнет. И возникает вопрос: нужно ли с ней бороться или использовать ее так, дабы всем она была видна?

Сначала договоримся о терминах. Мы все уже знаем, что, во-первых, корру?пция (от лат. corrumpere — портить) — использование должностным лицом своих властных полномочий и доверенных ему прав в целях личной выгоды, противоречащее установленным правилам, и, во-вторых, что она чрезвычайно многообразна. В различной степени ею поражено практически все общество — от нищего, который должен давать «пахану» взятку за место, где хорошо подают, до крупного государственного чиновника или депутата, который за хорошую мзду может и может многое. Особой разницы между коррумпированностью должностного или выборного лица нет. И тот, и другой — наемная рабочая сила, которую тем или иным способом нанял народ — работодатель потенциального коррупционера. Последний вариант коррупции наиболее сильно раздражает менее коррумпированную общественность, ибо очень обидно, когда твоя наемная рабочая сила — бюрократический аппарат, политическая элита — купаются в роскоши, а ты только смотришь на все это со слезами бессилия или зависти.

Итак, характерным признаком современной коррупции является конфликт между действиями должностного лица и интересами его работодателя либо конфликт между действиями выборного лица и интересами общества. Многие виды коррупции аналогичны мошенничеству, совершаемому наемной рабочей силой, и относятся к категории преступлений против нанимателя, то есть народа (а отнюдь не против государственной власти, которая почти всегда преступна).

Коррупция существовала уже в раннеклассовых цивилизациях. С тех пор и до настоящего времени борьба с ней вела лишь к смене коррупционеров и совершенствованию ее собственных форм. Особую озабоченность всегда вызывала продажность судей, поскольку она приводила к незаконному перераспределению собственности и желанию решить спор вне правового поля. Однако с конца XVIII века общество начало оказывать все больше влияние на качество работы государственного аппарата. По мере усиления политических партий и государственного регулирования растущую озабоченность стали вызывать эпизоды сговора политической элиты и крупного бизнеса. И все же, по мнению экспертов, на протяжении XIX—XX веков уровень коррупции значительно уменьшился лишь в развитых странах. Во второй половине XX века коррупция все больше стала превращаться в международную проблему. Подкуп корпорациями высших должностных лиц за границей приобрел массовый характер. Глобализация привела к тому, что коррупция в одной стране стала негативно сказываться на развитии многих стран. Циничная фраза — «Нет людей неподкупных, есть люди, знающие свою цену» — стала в известном смысле «крылатой». Не случайно ООН для пропаганды знаний о коррупции учредила Международный день борьбы с коррупцией.

Коррупция власти

Сегодня «благодаря» коррупции в нашей стране значительная часть государственных ресурсов сознательно направляется в каналы, где их легче всего разворовать или использовать как взятку. Политика любой правящей элиты так или иначе направлена на подавление механизмов контроля над коррупцией: свободы прессы, независимости системы надзора над законностью и правосудия. Перечень видов деятельности наемной рабочей силы, которая может быть квалифицирована как коррупционная, становится просто необъятным. И практически каждый из нас с ними сталкивался…

Коррупция в интерьере

Наконец, сравнительно новый сегмент коррупционного рынка — формирование партийных избирательных списков.

Этот список сегментов коррупционного рынка можно продолжать бесконечно, но масштабы и скорость развития болезни уже очевидны.

Коррупция с дипломом

Для читателей «Украинской технической газеты» представляет интерес тема коррупции в науке, производстве и образовании. На мой взгляд, считать науку и образование (а я работаю в этой сфере скоро уже полвека) одной из наиболее коррумпированных областей необоснованно. К коррупционным деяниям здесь нужно отнести прежде всего «остепенение» практически всей политической и чиновничьей элиты. Только самые ленивые из «элитчиков» не стали в последнее время «проффесорами», докторами наук и академиками. Дипломы и аттестаты давно уже являются не мерой профессионализма, а мерой овладения приемами коррумпирования. О высшей школе мнение у общественности отрицательное: вымогают эти педагоги и ученые на всех этапах образования дикие по размерам взятки у несчастных студентов и их родителей… Да, в условиях, когда образование не ставится ни в грош, какой-то процент его работников хочет поиметь свой грош. И все же общий морально-этический уровень работников «образованщины» пока достаточно высок. Многие из них если не могут дальше жить в нищете, на которую их обрекла страна, а иногда и руководители университетов, уходят в бизнес, даже если это и не всегда соответствует их устоям. Встретил как-то на рынке одного знакомого профессора-математика. Торгует женской галантереей. Говорит, не мог больше слушать упреки жены о нищете, а взятки брать не может, воспитание не позволяет. Вот и торгует. Хорошо, говорит, тебе, работаешь в двух университетах, изобретения свои внедряешь (знал бы он, что мои изобретения давно уже в Украине никому не нужны, а последнее из своих 400 изобретений я реализовал еще в совковые времена), приличные гонорары за статьи получаешь (знал бы он, что за эту статью, на которую я потратил неделю времени, мне отвалят, если напечатают, едва ли 300 грн). А мне, математику, что делать? Это живой пример колоссальной духовной трагедии личности. Она одинаково жестока и для тех, кто остается в науке, и для тех, кто уходит.

И все же есть в науке один вариант коррупции, который ничего, кроме осуждения, не вызывает. Я имею в виду сложившуюся систему госбюджетного финансирования научных исследований. Наивно надеяться, что государство предоставит финансы на развитие науки или ее реформирование. Прежнее правительство, на словах выбравшее инновационно-инвестиционную модель развития страны, на деле все «свободные» средства скудного бюджета направило в олигархический сектор экономики, не «запятнавший» себя не то что развитием науки, но даже сотрудничеством с ней. Это ли не коррупционные деяния в масштабе страны!

Своеобразными украинскими коррупционными деяниями попахивает также попытка ведущих ученых Национальной Академии наук монополизировать науку и взять на себя роль единственной научной организации Украины. Думается, и действующему правительству не удастся вытащить страну из глубокой ямы, если оно будет руководствоваться только теми намерениями, которые были озвучены во время недавнего расширенного бюро президиума НАНУ, посвященного важнейшим направлениям научных исследований и разработок. Прежде всего, совершенно недостаточно «украинским властям начать уважать науку», надо понять, что «Украинский прорыв» может быть успешен только в том случае, если наука станет его основной платформой, а не «научной поддержкой развития всех секторов экономики»… Науку Украины, которая должна стать одной из важнейших составляющих экономики, спасет не подпитка финансами (в прошлом году почти половина всех средств, выделенных в бюджете на науку, предоставлена НАНУ) и не возрождение отраслевой науки, а интеграция зарождающегося инновационного технологического бизнеса в средний и малый венчурный бизнес. Премьер-министр предложила Национальной академии наук (совершенно неясно, почему только ей, а не зачастую более эффективной неакадемической науке — вузовской, корпоративной, даже частной) — разработать системную модель существования (очень меткое слово) функционирования (тоже перекос, ибо сфера науки сама по себе в отрыве от сферы приложения результатов ее деятельности функционировать не способна) науки, которая бы отвечала современным рыночным требованиям (в рыночных вопросах наши академики особенно сильны!), учитывала социальное обеспечение ученых (а как его «учесть», если зарплата профессора совпадает с зарплатой дворника!) и развитие конкурентоспособных направлений (выбранные академиками направления требуют серьезного обсуждения, ибо имеют сильный лоббистский душок и попахивают личной заинтересованностью, а не беспокойством об украинском прорыве). Смотрите сами: по результатам заседания президиум НАНУ, конечно же, единогласно одобрил перечень важнейших направлений научных исследований и разработок. Среди них — развитие нанотехнологий и наноматериалов, информационных технологий и ресурсов, технологий в ядерной энергетике, проектов по энергосбережению, разработка новых технологий добычи нефти и газа, новых биотехнологий для здравоохранения, проекты, направленные на повышение производительности сельского хозяйства, разработка новых материалов и методов обработки, рациональное использование природно-ресурсного потенциала, а также политико-правовые, экономические, управленческие и социокультурные аспекты укрепления конкурентоспособности Украины на мировой арене. И все это без широкого обсуждения, без ученых из периферийных академических институтов и вузов, без изобретателей, предпринимателей и т.д. За каждым пунктом — «уши» академиков, отвечающих за то или иное направление. Собрались, распределили бюджетные деньги, забыв даже расставить приоритеты, и разошлись с чувством выполненного долга ждать из кормушки бюджетные средства! Хотя этот перечень у любого мало-мальски компетентного специалиста ничего, кроме чувства горечи, не вызовет.

Возьмем хотя бы нашу злосчастную химию, которую вообще в перечень включить забыли. Украина в СССР была одной из наиболее химически развитых республик. Сегодня основной химии в стране практически нет. Те нефтеперерабатывающие и нефтехимические заводы, которые еще остались и проблемы которых, кстати, есть в перечне направлений, давно принадлежат России и другим странам. Выпускники моего единственного в стране химико-технологического университета чаще всего работают отнюдь не на химических предприятиях, а где угодно менеджерами или коммерсантами. Ученых-химиков аспирантура почти не готовит. И возрождать химическую индустрию, судя по перечню, наши ученые не собираются. Между тем украинский прорыв просто невозможен без новых направлений в химии, успешно развивающихся в промышленно развитых, а не банановых странах. Я имею в виду производства химических реактивов, особо чистых веществ для микрорадиоэлектроники, волоконной оптики, все тех же наноматериалов, веществ для ядерной энергетики, производства новых композитных материалов с совершенно фантастическими свойствами, уникальных теплоносителей, без которых немыслимо решение проблем энергосбережения и т.д.

Будем честными: нам не удастся в ближайшие десятилетия восстановить те многочисленные производства основной химии, которые работали в Украине во времена Советского Союза. Это просто невозможно в условиях рыночной экономики, ибо за годы простоя появились новые технологии и оборудование, обеспечивающие производство веществ лучшего качества с гораздо боле низкими расходами сырья, энергии, наконец, трудозатратами. Старые производства никогда не будут рентабельными и конкурентоспособными в случае их реанимации — мир ушел далеко вперед. Необходимо создавать совсем другую, конкурентоспособную химию. Скорее всего это будет малотоннажная, быстро трансформируемая в соответствии с потребностями рынка химия, основанная на блочно-модульных установках высокой гибкости с широким допустимым диапазоном нагрузок по сырьевым потокам, большим разбегом изменения допустимых параметров процесса. Наши химики в свое время успешно занимались именно этим направлением развития (Днепропетровск, Харьков, Черкассы, Рубежное, Шостка, Горловка), и далеко не все профессионалы ушли. Но в НАНУ об этом ничего не известно — такие работы там не велись. Поэтому и исчезло целое направление, может, наиболее важное для страны. Вот только один пример того, что академическая коррупция может серьезно навредить стране и увести ее в сторону от решения стратегических задач.

Есть только один выход, чтобы (нет, не устранить, это принципиально пока вряд ли возможно), снизить вредное влияние академической коррупции на процесс реанимации науки. Нужна прозрачность, конкурсность, широкое научное обсуждение как наиболее важных направлений развития, так и конкретных предложений по их реализации. Большинству экспертов давно уже ясно, что реформа только науки бессмысленна, если она не увязана с реформой экономической, социальной и экологической (в полном соответствии со все еще непопулярной в Украине, но принятой практически всеми развитыми странами мира и прежде всего странами ЕС, концепцией устойчивого развития). В основе реформы науки (как и всех остальных реформ) должен лежать системный подход, являющийся не только ее научной основой, но и содержащий набор средств и методов реализации. Реализация инновационной стратегии возможна только на ос¬нове новых тактических приемов с комплексным решением социально-экономических и экологических задач на региональном уровне. Ясно также, что науке можно и нужно надеяться только на себя, на собственные интеллектуальные силы, подкрепленные возможностями рыночной экономики. А власть должна обеспечить изменение законодательства, прежде всего в области интеллектуальной собственности, фискальную политику (стимулирующую развитие науки не только для лоббистских организаций типа НАНУ, УНТЦ и технопарков, но и для остальных субъектов инновационного рынка). Никто, естественно не ставит вопрос о ликвидации государственных академий, в частности наибольшей из них — НАНУ, или формального объединения их с университетами. Речь идет о назревшем и совершенно необходимом их превращении в мощные структуры технологического бизнеса. Этот подход сразу сведет на нет академическую коррупцию. Если, конечно, удастся решить кадровые вопросы. Ведь нужны не просто грамотные профессионалы, а креативные специалисты, способные оперативно решать вопросы возрождения науки и на ее базе экономики Украины. При этом высшая школа Украины должна стать, как и во всем мире, не только кузницей креативных научных кадров, но и центром создания инновационного продукта. Кому как не студентам и аспирантам делать это, исходя из известной мудрости: чтобы плавать, надо плыть.

Рискну из провинциального вуза сформулировать свой девиз возрождения украинской науки, который она сможет реализовать, если ей удастся обуздать академическую коррупцию: наиболее перспективной для Украины представляется реализация принципов устойчивого развития с решением экологических, экономических и социальных проблем за счет ориентации на развитие среднего и малого бизнеса, использования высокого инновационного потенциала и рыночных механизмов хозяйствования на базе системного анализа и современных информационных технологий.

Коррупция спасет Украину?

Наши СМИ, политики, особенно в выборный период, не устают клеймить позором проявления коррупции в стране. Объективности ради отметим, что мы не одиноки в попытках решить наши коррупционные проблемы. В современной России объем рынка коррупции превышает $240 млрд. Согласно оценкам фонда ИНДЕМ, эта величина еще выше: только в деловой сфере России объем коррупции вырос между 2001 и 2005 гг. примерно с $33 до $316 млрд в год. 26 сентября 2007 года организация Transparency Int опубликовала свой очередной рейтинг состояния коррупции в мире. Россия занимает в нем 143-е место из 180 с рейтингом 2,3 балла. Данные по Украине не сильно отличаются. Заметим только, что по этим данным тенденции к улучшению нет и пока не предвидится. В то же время во всем мире не прекращаются попытки обуздать коррупцию. К примеру, в один голос хвалят сингапурскую стратегию борьбы с коррупцией, которая отличается строгостью и последовательностью, основываясь на «логике в контроле за коррупцией»: «попытки искоренить коррупцию должны основываться на стремлении минимизировать или исключить условия, создающие как стимул, так и возможность склонения личности к совершению коррумпированных действий». В момент обретения независимости (в 1965 г.), Сингапур был страной с высокой коррупцией. Тактика ее снижения была построена на ряде вертикальных мер: регламентации действий чиновников, упрощении бюрократических процедур, строгом надзоре за соблюдением высоких этических стандартов. Центральным звеном стало автономное Бюро по расследованию случаев коррупции, в которое граждане могли обращаться с жалобами на госслужащих и требовать возмещения убытков. Одновременно с этим было ужесточено законодательство, повышена независимость судебной системы (с высокой зарплатой и привилегированным статусом судей), введены экономические санкции за дачу взятки или отказ от участия в антикоррупционных расследованиях, а также предприняты жесткие акции вплоть до поголовного увольнения сотрудников таможни и других госслужб. Это сочеталось с дерегулированием экономики, повышением зарплат чиновников и подготовкой квалифицированных административных кадров. В настоящее время Сингапур занимает лидирующие места в мире по отсутствию коррупции, экономической свободе и развитию.

Как пример успешной антикоррупционной политики часто упоминают шведский опыт. До середины XIX века в Швеции коррупция процветала. Одним из следствий модернизации страны стал комплекс мер, нацеленных на устранение меркантилизма. С тех пор государственное регулирование касалось больше домашних хозяйств, чем фирм, и было основано больше на стимулах (через налоги, льготы и субсидии), нежели на запретах и разрешениях. Была создана независимая и эффективная система правосудия. Одновременно шведский парламент и правительство установили высокие этические стандарты для администраторов и стали добиваться их исполнения. Спустя всего несколько лет честность стала социальной нормой среди бюрократии. Зарплаты высокопоставленных чиновников поначалу превышали заработки рабочих в 12—15 раз, однако с течением времени эта разница снизилась до двукратной. На сегодняшний день Швеция имеет один из самых низких уровней коррупции в мире.

Однако существует и иная точка зрения, по которой к коррупции допустимо терпимое отношение. Отмечают даже, что в истории развития многих стран (Индонезии, Таиланда, Кореи) были периоды, когда экономика и коррупция росли одновременно, а взяточничество выступило как форма реализация рыночных принципов в деятельности государственных и муниципальных структур.

Что делать нам? Продолжать безнадежную борьбу? Искать новые методы? Воспитывать молодое поколение и ждать, когда оно вырастет? Опустить руки? Учитывая менталитет нашего незлопамятного народа (как быстро мы забываем коррупционные скандалы, а иногда даже восхищаемся деяниями наших «героев», если видим, что их кошельки становятся все более тугими), мы должны выбрать какие-то свои пути решения коррупционных проблем, которые давно приобрели у нас статус национальных.

В менеджменте есть эффективное правило: если ты не можешь преодолеть какую-то отрицательную тенденцию, победить какого-то врага, конкурента и т.д., то нужно искать пути инверсии — обратить отрицательное в положительное (врага в друга, конкурента в партнера и т.д.). Прием очень эффективный, работает во всем мире. Почему бы его не применить для решения проблемы коррупции?

Любой труд наемной рабочей силы должен быть оплачен, тем более высококвалифицированный. Допустим, что взятка является формой оплаты труда этой наемной рабочей силы. Вернее, не оплаты, а доплаты за высокую квалификацию труда, ибо нынешняя зарплата чиновников, госслужащих, депутатов и вообще всех субъектов власти не является достаточной оплатой за такой труд. Содержание труда власти — высококачественный сервис в политике, экономике, информации, то есть менеджмент в сфере материальных, финансовых, информационных потоков. Нужно превратить вред (коррупцию) в пользу, сделав ее официальной формой доплаты за труд. Необходимо ввести в законодательное поле и прямые договоры (сделки) норму для тех, кто дает взятку (донор), и тех, кто ее берет (акцептор). В договорах должны быть указаны не только объем взятки, но и услуги, которые, получив ее, должен обеспечить власть имущий: лоббирование законодательных актов, интеллектуальный сервис, информационное обслуживание и т.п. Договоры и передача денег (или материальных ценностей) должны оформляться через одних и тех же юристов. Такие юристы уже появились сегодня и являются представителями новой для мира профессии. Более того, в Украине уже стало модным передавать взятки через юристов. Назовем этот вид деятельности вполне пристойно — трансфером взяток. Правда, было бы хорошо, чтобы эти юристы отвечали не только за трансфер взяток, но также за своевременное и полное перечисление налогов от взяток в бюджет, несли самую строгую, вплоть до уголовной, ответственность за сокрытие объемов взяток и невыполнение сроков платежей налогов в бюджет. Роль государства в таком случае будет сведена лишь к контролю за отражением в договорах полной суммы сделки, полноту и своевременность отчисления налогов в бюджет.

С учетом процветания коррупционной деятельности в нашей стране бюджет станет пополняться с невиданной доселе скоростью. Попытка — не пытка. Попытаемся?